Чем интересны рассуждения политологов-социологов-экономистов?Они рады нам сообщить прогнозы на завтраший день, основываясь на своих наблюдениях. Чем это ценно?Они имеют доступ к телу, к лицам принимающих решения, определяющие ближайшее будущее, к кухне, где варится политический бульон. Этого не найти в официальных каналах информации. Благодаря развитию технологий стала отчасти доступна пружинка, двигающая фигуры на доске истории.Итак: Венедиктов. Имеет доступ на кухню и предбанник. Наблюдает за президентом в процессе изменений.Сергей Минаев: В декабрьском номере мы подводим итоги года. Какой образ у 2018-го? Кто собирательный герой года?Алексей Венедиктов: Год еще не закончился, но, конечно же, это два условных бойца — Боширов и Петров. Как сказал глава Службы внешней разведки Нарышкин, «даже если бы это и была работа какой-то спецслужбы, то сделана она непрофессионально».Это яркая иллюстрация непрофессионализма. Почему Боширов и Петров — символы этого года? Потому что в нашей стране в самых разных областях непрофессионалы берут верх. Это опасная тенденция, которая возникла в соцсетях, где все рассуждают обо всем, липовые специалисты по любому вопросу. Сформировалась новая среда. Никто ни в чем не разбирается и всем все по фигу. Поэтому ракеты не взлетают, наши самолеты сбивают в Сирии, или они сами падают у Сочи с ансамблем Александрова и Лизой. Наступило торжество непрофессионализма.Сергей: Мы с тобой плавно переходим к обсуждению пресловутого трансферта власти. Этот период уже начался или вот-вот начнется? Алексей: Думаю, в головах он точно начался. В любом случае до 2024 года должна измениться либо система власти в России (чтобы Путин остался на месте), либо, соответственно, должен быть найден преемник. При этом, если говорить о Владимире Владимировиче, мне понятно, почему он вернулся. Мол, ребят, вас без меня как щенков перетопят. У него появилась миссия. Причем еще до Крыма, я думаю. Эта миссия — построение русского мира. Уйти, не закончив миссию, — это дезертирство. А в его понимании дезертирство — это преступление, предательство.(основные изменения в процессе перехода власти должны произойти до 2020 года по общему мнению)Первый срок Путина я называю инерционным. Он разбирался с тем, что получил в наследство от Бориса Николаевича и его команды. Сотрудничество с Западом. Мои американские собеседники подтверждают, что Путин вел с ними переговоры о том, чтобы Россия вступила в Североатлантический альянс, но на особых условиях.Многое изменилось во время второго срока, который начался с дела Ходорковского, периода, центром которого была Мюнхенская речь, а концом — конфликт в Грузии. Нынешний срок Путина будет мракобесным, я уверен.Сергей: Ты начал с миссии Путина. В чем она, на твой взгляд, состоит? Алексей: Думаю, он хочет построить модель мира, которая была до распада Советского Союза. И вот мы в Сирии показываем, что без нас никуда. Собственно, для меня приход в Сирию — это не борьба с терроризмом, это утверждение: «Ребята, вы без меня ничего не сможете. Вы говорите, ваша главная цель — борьба с терроризмом, так вот я воюю с ИГИЛ (признана террористической организацией, ее деятельность в России запрещена. — Esquire)». Я был в Вашингтоне, разговаривал с людьми, которые следят за российской политикой. Для них черта, которую нельзя переступать, — это вмешательство в выборы. Мы можем договориться по Сирии, по Украине. По кибербезопасности — нет.Сергей: Как ты думаешь, когда начнутся новые отношения с Западом? Алексей: Это вопрос доверия. Американцы мне сказали, что доверие пропало после Сноудена. Путин говорил с Обамой по телефону, и они не нашли общий язык. Не поняли друг друга, и доверия не стало.Сергей: Давай с тобой вернемся в наше богоспасаемое отечество. Что происходит внутри страны? Есть кланы, которые выстроились, как в параде планет, есть трансферт власти, который ты обозначил как начавшийся, есть экономика, которая падает. Если говорить простым языком — денег стало катастрофически меньше. Алексей: Я считаю, что угроза не в этом. Все, что ты перечислил — правда, но главная угроза — национальные меньшинства и республики. Года два назад я беседовал с человеком, занимающим высокий пост в правоохранительных органах, он сказал: «Ты знаешь, как быстро строятся мечети в Поволжье? Знаешь, что туда ходит только молодежь?» Это у нас бабушки в платочках, а там только молодые. Там зреет. Сергей: Формируется вполне себе Волжская Булгария? Алексей: Да. А главное — политика нынешней администрации по борьбе с национальными языками — это ошибка. И я говорил об этом публично. Для людей это очень болезненно. Давай вспомним 1917 год: политика Александра III по языкам привела к тому, что двадцать лет спустя революцию поддержали все национальные меньшинства в стране. Они видели в русском империализме угрозу их культуре. И то же самое случилось в 1990-е. Путин, насколько я его помню, всегда был имперцем, а не националистом. Это большая разница. Я сам имперец и консерватор, поэтому хорошо его понимаю. Я всегда говорил, что национализм — русский, еврейский, татарский — может развалить Россию. Мы сами требуем от латышей: «Ребята! Русские, которые живут у вас, должны иметь возможность обучаться на русском». При этом они должны знать и государственный язык, латышский. То же мы требуем от украинцев. Почему мы сами себе противоречим в своей стране? Вот где главная угроза.Сергей: Говоря об экономике. Мой вопрос о «завтра», собственно.Алексей: Нет ответа. Спираль закручивается, и я не понимаю, где предел. Возвращаясь к тому, с чего мы начали, — вокруг все больше непрофессионалов. Я знаю, как Путин ценит хороших специалистов. И когда мы видим эти проколы постоянные, а президент их просто пропускает, я спрашиваю —почему? Мне отвечают: «Ему не до того». Сергей: А чем он занят? Алексей: Америкой, Китаем, Евросоюзом, Сирией. Его миссия в другом. Я тебе говорю: до 2014 года миссии не было. У меня с ним состоялся интересный диалог в 2008-м. Мы разговаривали после конфликта в Грузии. Он спрашивает: «Ты школьный учитель, Леш. Как думаешь, после двух моих сроков что обо мне напишут в учебниках истории?» Я отвечаю: «Мне кажется, Владимир Владимирович, напишут, что вы начали объединять белые и красные церкви». Он на меня смотрит: «И все?» —" А что еще?" У него морщина на лбу — задумался. Сергей: Ты сказал, что четвертый срок Путина будет мракобесным. Алексей: Как я уже сказал, он никогда не был националистом. Никогда не рассуждал о православии. О церкви — да, о конституции. Но никогда — о православии! А сейчас рассуждает. Нас ждет мракобесная история, которая связана, естественно, с автокефалией Украины, с Балканами, где Македония, Черногория, Сербия.Сергей: Как ты думаешь, кто будет сменщиком нынешней системы? Алексей: Думаю, если система не грохнется, то Дмитрий Анатольевич Медведев — естественный наследник. Реформатор и реконструктор. Сергей: Когда ты говоришь «если не грохнется», ты что имеешь в виду? Алексей: Если взбесившиеся правоохранители не захватят власть. Хунта! Сергей: Что они будут делать? Алексей: В первую очередь хунта уничтожает всех соратников автократа. Сергей: Ты знаешь, что мне говорят люди, которые младше меня на двадцать лет? «А солнце светит не для нас», цитируя Лимонова. «Власть хочет передать страну своим детям, но мы не их дети». Пока Владимир Владимирович строит общество не на кровищи. И я вижу людей, которые считают, что Путин слаб. Требуют порядка. «А что до сих пор Навального не посадили? А почему мы до Киева не дошли? Что за херня, Владимир Владимирович, вы что, предаете интересы российского народа?» Я точно знаю, у него спрашивают: «А чего вы их терпите?» Не знаю, что он отвечает. Но такие люди есть. Существует партия страха, назовем ее так, внутри путинской партии. Они боятся не завтрашнего, а сегодняшнего дня. Они влияют на него. Пугают. «Если вы этого не сделаете, то Венедиктов вместе с Навальным, Муратовым, Кудриным вас съедят». Для партии страха не важно, кто есть кто. Есть одно слово — «агент». Чужой. Они не прикидываются, что боятся. Они на самом деле боятся.esquireА вот профессор МГИМО. С обширными связями в политкругах.В.СОЛОВЕЙ — Это Россия, и здесь все надеются на то, что рассосется. Это предпосылка здесь любой политики — внутренней, внешней, экономической, собственно, политической политики, извините, за тавтологию. Давайте вот решать проблемы по мере их поступления, решать тактически. Авось проблема сама рассосется. А.НАРЫШКИН — Вы про силовиков сказали несколько раз. Силовики — это одна из башен. Если ли, вообще, башни? В.СОЛОВЕЙ — Я предпочитаю называть их фракциями. Но, поверьте, все эти люди между собой тесно общаются, очень тесно. Есть у них несколько коммуникационных площадок, где они общаются — три или четыре площадки. И те, кто управляет Россией, по-настоящему, — их не так много, человек 100-110 всего — и вот они на этих площадках постоянно общаются. То есть даже если они находятся в напряженных отношениях — это напряжение связано с различным видением стратегии, скажем так, — это не мешает им общаться, обсуждать какие-то проблемы, представляющие взаимный интерес, даже сотрудничать.Потому что большая политика, по-настоящему большие сделки в России обсуждаются в неформальной среде и решения происходят, собственно, в неформальной среде.А.НАРЫШКИН Про СПЧ вас хотел спросить. Поменялся состав, там новые появились представители. Сама структура полезная?В.СОЛОВЕЙ — С моей точки зрения, она полезна, но в не в том смысл, в котором многие рассматривают полезность или вредность. Я понимаю, что роль и значение этой структуры не очень велики. Она не может принимать решения, она не может влиять чаще всего на решения. Ее значение уменьшается. Но, с моей точки зрения, ее огромное достоинство в том, что оно пытается противостоять злу. Зло наступает — это очень важно понять. Сейчас наступает зло. Я очень хорошо понимаю, что я говорю. Мы будем еще иметь шанс в этом убедиться — все, кто нас сейчас слушают. Вот любой голос, который подан с моральной позиции против зла — я говорю, это не защита даже добра, это люди, которые пытаются поднять голос против зла — с моей точки зрения заслуживает уважения. У зла есть и лицо, у зла есть и исполнители. Давайте их не будем называть, идентифицировать. Я хочу подчеркнуть просто: зло усиливается. Это, если хотите, почти как в трилогии «Властелин колец». И нам предстоят два-три очень тяжелых года чрезвычайно, когда это будет становиться всё более ощутимым, и когда каждому, кто пытается быть честным человеком, придется сделать свой выбор. Вы ведь видите, как власть пытается ломать людей, как она ломает души, как она находится по ту сторону добра и зла в прямом смысле слова. А сейчас мы по социальному уровню — посмотрите — находимся на вместе с Руандой и Анголой. Что это такое? Это произошло за десять лет, понимаете? По уровню жизни мы откатились на уровень 2008–2009 года. Представьте, вот вы 20 лет работали, наращивали капитал свой, старались. Потом у вас взяли и 10 лет срезали.А эта история с пенсионной реформой — разве же это не издевательство? Вот модная идея: «Люди — новая нефть». Просто перед тем, как из них выжать нефть, их хотят превратить в перегной. Их превращают шаг за шагом в перегной, из которого эту нефть и будут выдавливать.А.НАРЫШКИН — Вы ... верите в циклы истории — вот 30 лет там называют? В.СОЛОВЕЙ — Я не очень верю в цикличность. Но я просто знаю, что если люди совершают одни и те же поступки, то эти поступки чаще всего приводят к одним и тем же последствиям. Это здравый смысл. Потому что можно предсказать вхождение в кризис, но невозможно предсказать ни развитие кризиса, ни результаты на выходе. Могу только сказать, что выход из кризиса будет оплачен не высокой ценой. То есть ничего феерического типа разрушения страны… «ах, вы хотите, как в 90-е… ах, вы хотите, как на Украине?» — нет, ничего подобного не будет.А.НАРЫШКИН — А преемник уже должен появиться? В.СОЛОВЕЙ — А я не думаю, что он вообще будет. Вот то, что будет изменена конфигурация власти, в этой я верю, в то, что появится преемник — нет. Потому что второго Путина нет и не будет. Россия из федерации превратилась в унитарное государство.(О Конституции)- Во-первых, можно вставить несколько статей об особом историческом пути России, особом типе русских ценностей…которые позволят пересмотреть как раз вторую главу, где права и свободы. Ну, если у нас такие особые русские ценности, особый русский путь, то зачем нам такие ценности и свободы, как на Западе? Начнется всё с того, что будет сказано, что Конституция принималась при Борисе Ельцине. Тогда Россия была слаба и была вынуждена включить в Конституцию некоторые вещи, которые на самом деле не нужны, которые нам навязал Запад. Ну, а чем закончится, можно только предполагать. Я знаю лишь о том, какие изменения готовились, но не знаю, какие из них будут приняты к действию. И то я не обо всех, естественно, знаю. Там есть идеи и о госидеологии, есть сокращения числа субъектов Федерации за счет укрупнения до 20, и идея об ограничении прав и свобод от индивидуальных, условно — к коллективным или к коллективистским правам и свободам. Эта будет специфика.Введение Госсовета, глава которого будет иметь полномочия нынешние президентские в то время, как президент будет, но он будет декоративной фигурой. И тому подобные вещи. Есть там еще кое-какие идеи. Но никто точно не знает, когда это будет запущено, что именно, точнее. Говорят, что в 20-м году. 19-й год уйдет на подготовку.А.НАРЫШКИН — Вот эти меры, например, укрупнение регионов на нашей с вами жизни не должно же как-то сказаться существенно? В.СОЛОВЕЙ — Нашей с вами жизни — нет. А вот, скажем, на жизни татар и башкир очень даже может сказаться. Им это может очень не понравиться. Но, возможно, именно эта идея и не будет запущена в силу ее взрывоопасного потенциала. Я же говорю о том, какие изменения готовятся. Но мы точно не знаем, и это не решено и не предрешено, какие из них будут запущены. С Госсоветом — это выглядит более реалистично.эхо политолог К.РоговК. Рогов - Дело в том, что рубль только что был признан самой нестабильной валютой из больших экономик мира. И это довольно анекдотичное заявление про то, что на стороне доллара люди стреляют в ногу и выше слышать от человека, валюта чьей страны является самой нестабильной. Причем нестабильность эта проистекает из нескольких факторов. Во-первых, нефти. Потому что рубль вовсе не отвязался, как нас некоторое время назад пытались уверить, от нефти. А во-вторых, из-за непредсказуемости политических рисков, связанных с непредсказуемостью поведения руководства России, в частности господина Путина. То есть нестабильность рубля это непосредственно Путин. Потому что в чем два фактора главных нестабильности. Три. Нефть, санкции уже имеющиеся. И неопределенность с будущими санкциями. Неопределенность с будущими санкциями вытекает прямо из неопределенности российской внешней политики. И в какой момент, по каким причинам кто-то решит на каком-то направлении устроить эскалацию. Это настолько дестабилизирует всю ситуацию вокруг России и ситуацию, что валюта становится одной из самых нестабильных в мире. Ненадежных валют мира. Да, это сделал Путин. Но я бы вернулся, в связи с этим – когда Путин уйдет – я бы вернулся к разговору, когда был про Украину и Россию, кому там повезло и кому будет лучше. Это совершенно неизвестно, потому что в принципе, на мой взгляд, то, что сейчас происходит с Россией — это один из худших вообще сценариев. Ну там есть, конечно, сценарий войны, каких-то катастроф. Но если не говорить о катастрофах, один из худших сценариев, который мы имеем. Этот сценарий, к сожалению, совмещает в себе плюс и минус. Это с одной стороны санкции долгосрочные и с другой стороны это довольно высокие цены на нефть сейчас. Это создает ложный эффект. С другой стороны людям в России не особо плохо. Нормально. Можно говорить о стагнации, в общем, жить можно и вполне жизнь нормальная. А с другой стороны структурно российская экономика перестраивается и довольно сильно. Именно в структурном отношении. Она становится гораздо более закрытой экономикой, и гораздо более так скажем, государственно-зависимой. И в принципе структура и качество экономики они ухудшаются, притом, что это для нас не выглядит сегодня, мы не ощущаем этого ухудшения, мы его видим таким слабым фоном, слышим… И в результате мы придем к тому, что через сколько-то лет это будет довольно плохая экономика, с очень большими внутренними болячками. С большой предрасположенностью к макроэкономическому кризису. И это все ляжет, это как с брежневским застоем. Вроде все живут нормально, но накапливаются такие проблемы в структуре, такие дисбалансы, что потом они выливаются в довольно большую… Их очень трудно и дорого будет пережить и перейти. Это же рухнет на нас, прежде всего. А уж будет при этом Путин или не будет — это не так важно. Но просто важно понимать, что это на нас рухнет и что за это будет расплата. Действительно мы очень мало сейчас обсуждаем экономику. Хотя когда заглянешь, там что делает правительство, и что там происходит и что они обсуждают и какие решения принимаются – это все действительно какая-то ерунда полная. Эти сейчас инвестпроекты, которые записаны в президентские указы. Хотя на самом деле это инвестиции компаний. Компании не понимают, кого включают, в какие-то списки не включают. Чем вообще они заняты – это какая-то мутная белиберда.эхоЖенская попа выпячивается на 25% больше, если женщина надевает туфли на шпильках.