Конспект мыслей автора и замечательных предновогодних выступлений: Александра Габуева Владимира Дребенцова Вячеслава Иноземцева Сергея Гуриева Натальи Орловой Натальи Зубаревич Антона Табаха Евгения Когана Константина Сонина Джессики Берд Роберта Барбы Пола Кругмана Джона Берн-Мердока И других. Серия 1: «Great disruption» Кто не ждал инфляцию, вызванную ростом денежной массы и низкими ставками? Правильно, все ждали. Поначалу. Правда рост денежной масс и снижение ставок происходили и 20 лет назад, и 10 и 5. Поэтому уже к середине нулевых все разумные экономисты перестали ждать инфляцию, которая разовьется вследствие прироста денежной массы. Было постановлено: «В условиях полностью монетизированного спроса (в том числе за счет кредита) дальнейшая монетизация не увеличивает спрос, а ведет к росту сбережений в форме прироста стоимости активов». Эта теория оказалась верной и проверенной на 15 годах опыта. Вот так все разумные экономисты перестали ждать инфляцию. Совсем перестали. А зря – никто не сказал, что инфляция не может возникнуть из-за других факторов. Именно это она и сделала. В 2021 году из-за пандемических ограничений образовались значительные перебои в поставках товаров в развитые страны. И тут надо заметить, что никто не ожидал таких значимых перебоев – и опять загадка: как можно было останавливать производство и отгрузку на месяцы, переводить офисы на удаленку, когда они к этому не были готовы, и ждать что ничего особенного не случится? Так или иначе, сбои в поставках сохраняющиеся и по сей день (как наследие карантинов и возникающей за ними путаницы и логистических пробок) являются важным фактором снижения предложения и роста цен в США и Европе. Насколько важен этот фактор видно по низкой инфляции в Китае и вообще ЮВА – пути поставки товаров там существенно короче. Но перебои в поставках – не единственная причина инфляционного скачка. Параллельно со снижением предложения из-за перебоев возникло превышение спроса на товары: оставшись в локдауне, опасаясь новых карантинов, стремясь оказаться вне людных мест люди стали потреблять значительно меньше сервисов, и перенаправили освободившиеся деньги на товары. Тут дело не в росте конечного потребления товаров, а в том, что использование их через сервисы существенно экономит товарную базу: сервисы научились снижать затраты через shared usage. К тому же в мире в пандемию возник целый пласт новых товаров (маски, специфические лекарства, концентраторы кислорода, пульсоксиметры, дезинфекторы), большое количество товаров потребовалось в большем объеме или в новом качестве (компьютеры, камеры и микрофоны, телевизоры в локдаун нужны побольше размером и количеством, готовка дома предполагает новую посуду и больший холодильник, недоверие к общественному транспорту – еще одну машину в семье и пр.); но и с сервисами всё не так просто: совершенно новые сервисы (доставка на дом в принципиально новом объеме, вакцинирование, взятие тестов и пр.) отвлекают множество людей и удорожают традиционные сервисы. Это отвлечение людей из трудовых ресурсов совместно с компенсационными выплатами – третья причина инфляции. В развитых странах безработица упала на доковидный уровень, хотя множество рабочих мест еще не открылось, в том числе потому что в 2020 и 2021 годах многие люди ушли на пенсию раньше обычного и многие молодые люди задержались с выходом на работу; кроме того, многие «ушедшие в локдаун» так и не вернулись пока – они всё еще тратят полученные пособия и не спешат. Какую-то роль сыграл и безудержный рост стоимости активов – тысячи представителей среднего класса от безделья локдаунов обнаружили для себя возможности вложить застопорившиеся сбережения в Теслу или биткоин и заработали на несколько лет безбедной жизни. Наконец, очередь поучаствовать в инфляции дошла до производителей. Увидев, что падение предложения на 2-3% (как в новых автомобилях в США) увеличило цены на 15%, производители во многих индустриях не сговариваясь стали сокращать производство, наращивая прибыль. Автомобили, полупроводники, электроника… и даже природный газ стали жертвами price-making на сегодняшнем рынке. Можно и даже, наверное, нужно считать описанные факторы «транзиторными». Действительно, перебои в поставках закончатся со временем, как закончатся компенсационные выплаты, перекос в сторону приобретения товаров носит явно краткосрочный характер, выход из пандемии освободит множество работников и существенно сократит спрос на целый ряд товаров. Вот только пандемия не заканчивается – конец 2021 года ознаменовался новым штаммом вируса, который даже не разбираясь записали в очень опасные и мир оказался back at the square 1: снова останавливаются полеты и вводятся карантины. Так что инфляция еще некоторое время побудет с нами. *** На этом фоне в США разворачивается разворот (простите за каламбур) обратно от «ковидной экономики» к нормальной. Уже во 2 квартале 2021 года (про 4ый пока ничего не известно) объем доходов домохозяйств упал на 1.39 триллиона долларов по сравнению с первым кварталом – закончились «ковидные» выплаты. 3й квартал принес стабилизацию (минус 29 миллиардов), но только в номинальном выражении – в реальном это минус 5,6% годовых. Зарплаты растут, но явно недостаточно для компенсации инфляции, к тому же доходы от инвестиций в 3 квартале были значительно меньше. В качестве ответа домохозяйства снизили уже долю сбережений – с 33% во 2 квартале 2020 года до 8.9% в 3 квартале 2021 (в нулевые она была около 5%, в десятые – около 8%). Прогнозы роста ВВП США в 2021 году пока разнятся, но лежат в пределах 4-6% год к году, то есть к Новому Году реальный ВВП США будет выше чем 2 года назад и восстановительный рост сменится «обычным». Прогноз 2022 года 4%, но это скорее оптимистично. ФРС США стоит перед трудным выбором. С одной стороны, скорость роста долга и его текущий уровень внушает опасения, а президент, сенат и конгресс не скупятся на увеличение расходов, вот только что приняли новый план на 1,2 трлн долларов расходов на инфраструктуру. При таком долге низкие ставки и инфляция – это благо, 6% инфляция за 10 лет сократит долг на 80%. Да, ставки по новому долгу могут и подрасти (они уже медленно растут), но всё равно стоимость долга будет «следить» за ставкой рефинансирования. Если так пойдет дальше, то США ничего не делая вернутся во времена Рейгана с точки зрения размеров долга, при существенно более низкой его стоимости. Более того, сохранение низких ставок и высокой инфляции будет позитивно влиять на рынки акций, на которых держатся пенсионная и страховая системы и накопления большой части американцев; fixed income будет терять стоимость (и увеличивать доходность), но плавно, без кризисов. Опять же, разумная инфляция и низкая ставка — это факторы, снижающие стоимость валюты, то есть повышающие конкурентоспособность экономики. С другой стороны, слишком высокая инфляция вредна – если скорость роста ВВП снизится значимо, то разрыв между инфляцией и скоростью роста ВВП может спровоцировать «инфляционную спираль» - закрепление дефицитов, демонетизацию спроса и неконтролируемый рост инфляции при стагнации экономики. Вот только вопрос – если в течение 20 лет монетарное смягчение не вызывало инфляцию, кто сказал, что монетарное ужесточение её лимитирует? Да, это работало 40 лет назад; но тогда спрос было значительно меньше монетизирован, корпорации не владели триллионами долларов наличных, кредитные инструменты были существенно менее развиты. Тогда и снижение ставки увеличивало инфляцию. Руководство ФРС видит, что все эти аргументы поняты и приняты Европейским ЦБ и Банком Англии, которые никуда не торопятся, наблюдая как инфляция у них понимается выше 4% при ставках ниже или равных нулю. Доллар, послушный академической теории, на ожиданиях действий от ФРС растет уже 5 месяцев к евро, фунту и франку. Рынки, кажется, медленно включают в оценку доллара уже 3 повышения в 2022 году и конечно остановку выкупа активов и продажу их в рынок начиная с 1 полугодия следующего года. Скорее всего, Пауэлл и его коллеги будут ждать новых (ноябрьских и декабрьских) данных по инфляции чтобы принять решение – пробовать ли ограничивать её рост с помощью повышения ставки в начале 2022 года, или продолжить успокаивать нервных слушателей рассказом о транзиторности инфляции (в сущности совершенно правдивым), позволив американской экономике получить наконец все выгоды инфляционного периода.==========================Babe I’m Gonna Leave You — вторая песня на первом альбоме (см. предыдущий пост) британской рок-группы Led Zeppelin. Идея записать этот кавер пришла к Пейджу после того, как он услышал песню в исполнении Джоан Баэз. Существует версия 1968 года, записанная Пейджем со Стивом Уинвудом; она так и осталась невыпущенной. Babe I’m Gonna Leave You считалась в 1960-х годах фолк-стандартом: Джимми Пейдж лишь позже узнал о том, что у неё есть автор, Энн Бредон . В 1960 году Энн Бредон выступила в живом шоу народной музыки на радиостанции KPFA в Беркли, Калифорния, где исполнила "Babe I'm Gonna Leave You". Джанет Смит слышала выступление, а позже Джоан Баэз выучила песню у Смита в Оберлинском колледже . Альбом 1962 года Joan Baez in Concert включает сольное выступление с ее вокалом и выбором акустической гитары. Совладелец / продюсер Vanguard Records Мейнард Соломон прокомментировал в примечаниях к альбому: «Странное качество [и сила] песни в том, что рассказчик внутренне желает прямо противоположного тому, что он будет делать, и разрывается на перспективу его добровольного отъезда ". Он также описывает песню как «белый блюз», но не называет автора. Когда позже были выпущены CD-версии альбома Баэза, Энн Л. Бредон выступила единственным автором песен. Из-за популярности альбома исполнение Баэз было адаптировано Plebs (с участниками Nashville Teens ) (сингл 1964 года), The Association (сингл 1965 года), Марк Винтер (сингл 1965 года) ), Quicksilver Messenger Service ( саундтрек к революции 1968 года ), и Led Zeppelin (1969 Led Zeppelin ). Гитарист Джимми Пейдж услышал версию Баэз и начал аранжировать "Babe I'm Gonna Leave You" в начале своей карьеры сессионного гитариста Он сыграл эту песню для певца Роберта Планта во время их первой встречи в доме Пейджа на берегу реки в Пэнгборне в конце июля 1968 года. Он сыграл на гитаре «Babe I’m Gonna Leave You», песню из репертуара Джоан Баэз, и рассказал, что хотел бы в этой вещи выявить светлые и тёмные стороны — предельно контрастно, в совершенно новом контексте. Мы словно бы пользовались одной колодой карт. Сразу ведь чувствуется, когда перед тобой человек, самые заветные двери приоткрывший чуть шире остальных. Таким человеком был Джимми. Как он впитывал в себя идеи, как при этом держался, — всё это было несравненно выше всего, с чем мне до тех пор доводилось сталкиваться. На меня он произвёл сильнейшее впечатление. — Роберт Плант, интервью Rolling Stone, 2006