Ожидает ли нас общество тотального контроля?НИКОЛАЙ МАРКОТКИНПандемия коронавируса и связанные с ней карантинные меры спровоцировали значительное усиление цифрового контроля, который испытали на себе граждане во многих странах. Среди его инструментов — отслеживание передвижения и контактов людей с помощью данных мобильных операторов; сбор персональных данных; использование камер, подключенных к системе распознавания лиц, и целый ряд других технологий. Активное внедрение государства на территорию, которая еще вчера была личным пространством, вызывает у людей закономерное беспокойство.Для испытания технологий цифрового управления городом российское руководство выбрало Москву — наиболее крупный и современный российский мегаполис. В 2003—2017 годах в столице была реализована городская целевая программа «Электронная Москва», в 2011—2017-м — государственная программа «Информационный город». Целью первой стало обновление цифровой техники у госслужащих и модернизация инфраструктуры связи. Вторая была направлена на автоматизацию городских процессов и цифровизацию услуг, в том числе медицинских и образовательных. Реализация этих программ позволила правительству Москвы создать систему сбора и анализа данных о перемещениях горожан, их здоровье, обучении, использовании различных госуслуг. Сегодня в распоряжении московской мэрии около 170 информационных систем. В 2018 году Департамент информационных технологий (ДИТ) представил после обсуждения с бизнесом и населением цифровую стратегию Москвы «Умный город — 2030». В центре стратегии — искусственный интеллект, который анализирует данные из различных источников и предоставляет готовые решения правительству и бизнесу. При этом ключевым поставщиком информации о перемещениях москвичей служат операторы сотовой связи. В частности, их данные позволяют выявлять реальное место жительства горожан, которое зачастую не совпадает с местом регистрации.Департамент информационных технологий Москвы при посредничестве Аналитического центра при правительстве РФ с 2015 года закупает геоаналитику у сотовых операторов. К ней относятся данные о перемещении горожан по движению их SIM-карт. По словам заместителя мэра Москвы Максима Ликсутова, город собирает эту информацию, чтобы отслеживать пассажирские потоки и оптимизировать работу общественного транспорта. Мэрия также использует информацию о перемещениях такси, записи камер фото- и видеофиксации, а также дорожных камер, сведения о поездках владельцев карт «Тройка», данные из публичных сетей Wi-Fi.Сбор данных о перемещениях горожан — довольно распространенная практикав современных мегаполисах. В то же время исследование американских и бельгийских ученых еще в 2013 году показало, что для идентификации человека с точностью 95% достаточно всего четырех точек его местонахождения. Таким образом, можно говорить о том, что подобные данные не являются абсолютно обезличенными и при желании могут быть использованы для сбора информации о передвижениях конкретных людей. При этом мэрия вплоть до весны 2020 года не запрашивала у москвичей разрешение на использование данных об их перемещениях, что делало ее действия сомнительными с легальной точки зрения. Внедрение технологий слежения, в том числе основанных на использовании искусственного интеллекта, значительно ускорилось в 2020 году на фоне пандемии коронавирусной инфекции. В конце апреля, в разгар первой волны эпидемии, в крайне сжатые сроки был принят Федеральный закон «О проведении эксперимента по установлению специального регулирования в целях создания необходимых условий для разработки и внедрения технологий искусственного интеллекта в субъекте Российской Федерации — городе федерального значения Москве». Тогда же изменения, уточняющие порядок и правовой режим использования обезличенной информации, были внесены в Федеральный закон «О персональных данных». Согласно новому закону, с 1 июля 2020 года в российской столице на 5 лет устанавливалось специальное регулирование, цель которого — создать условия для разработки и внедрения технологий ИИ и последующего использования результатов их применения. Заявленные в законе цели эксперимента в целом соответствуют проводимой правительством политике последовательной цифровизации госуправления и услуг для населения. Первые три цели: обеспечение повышения качества жизни населения; повышение эффективности государственного или муниципального управления; повышение эффективности деятельности хозяйствующих субъектов в ходе внедрения технологий искусственного интеллекта. На их фоне выделяется четвертая цель, сформулированная как «формирование комплексной системы регулирования общественных отношений, возникающих в связи с развитием и использованием технологий искусственного интеллекта, по результатам установления экспериментального правового режима». При этом экспериментальный правовой режим предполагает создание «цифровых песочниц», в которых можно отрабатывать технологии, пока еще не регулируемые действующим законодательством. Законом предусмотрена «защита прав и свобод человека и гражданина, обеспечение безопасности личности, общества и государства». В то же время нельзя не отметить, что расплывчивость формулировок вызывает опасения относительно использования мэрией персонифицированных данных горожан. В частности, в период первой волны пандемии весной — летом 2020 года правительство Москвы следило за перемещением больных коронавирусом и находящихся на карантине граждан с помощью геолокации. Для этого Департамент информационных технологий города еще до принятия закона об эксперименте с использованием ИИ внедрил специальное приложение «Социальный мониторинг». БЕЗОПАСНОСТЬ ПОД ВИДЕОНАБЛЮДЕНИЕМ Одновременно с закупкой данных о перемещениях граждан в Москве в 2010-е годы происходило масштабное внедрение городской системы видеонаблюдения (примечательно, что она не была прописана в стратегии «Умный город — 2030»). Уже к 2012 году было сформировано ядро централизованной системы, после чего власти стали активно наращивать количество городских камер. Только за 2018 год к столичной системе было подключено свыше 7 тысяч камер. Всего же в Москве к началу 2019 года насчитывалось чуть менее 170 тысяч камер, установленных во дворах, в подъездах, парках, школах, поликлиниках, магазинах, рынках, на стройках, в офисах органов исполнительной власти и других общественных местах. За следующий год количество камер возросло до 178 тысяч, еще 9 тысяч предполагалось установить в течение 2020 года. Итоговую численность камер еще до пандемии планировали довести до более чем 200 тысяч. Кроме того, они были установлены в общественном транспорте. Впрочем, необходимо заметить, что даже такое впечатляющее количество камер является относительно скромным по мировым масштабам. Многие мегаполисы мира, особенно расположенные в азиатских странах, обладают значительно более разветвленной сетью видеонаблюдения. Согласно результатам исследования компании Surfshark, по численности камер на 1 квадратный километр Москва сегодня находится лишь на 30-м месте в мире, уступая даже мексиканской Гвадалахаре и аргентинскому Буэнос-Айресу. В топ-10 городов с наибольшей плотностью камер вошли 6 китайских и 3 индийских мегаполиса. Среди западных городов лидируют Лондон и Париж — 4-е и 12-е места соответственно. По общей численности камер российская столица занимает 23-е место в мире. Для сравнения: в Пекине и Шанхае более 1 млн, а в Лондоне — свыше 627 тысяч камер. Московская мэрия обосновывает создание системы видеонаблюдения преимущественно соображениями безопасности. В частности, в январе 2019 года Сергей Собянин писал в своих соцсетях, что «записи с камер используются в расследовании порядка 70% правонарушений». В качестве меры повышения общественной безопасности московские власти планируют также внедрить одну из «крупнейших в мире» систем распознавания лиц под названием «Аппаратно-программный комплекс „Безопасный город“». Система распознавания лиц в столице использует программу FindFace, разработанную компанией NtechLab (12,5% принадлежит госкорпорации «Ростех», 25% — фонду Рубена Варданяна, оставшаяся доля — шести акционерам). Ранее также сообщалось о планах московских властей использовать программу FaceControl, созданную российской компанией Vocord, базирующейся в технопарке «Сколково». Однако в июне 2019 года патенты, оборудование и команда разработчиков Vocord были приобретены китайской корпорацией Huawei. Полноценный запуск системы распознавания лиц состоялся в январе 2020 года. К этому моменту к ней были подключены 105 тысяч умных городских камер. Технология FindFace позволяет опознать личность человека, даже если его лицо частично скрыто (например, маской), а также определить такие биологические параметры, как возраст. Таким образом, к началу пандемии московские власти подошли во всеоружии и имели целый ряд отработанных инструментов слежки за перемещениями и иными действиями горожан. Система продолжает постоянно дорабатываться и совершенствоваться. В частности, в январе 2021 года было объявлено о внедрении в московском метро системы оплаты проезда по лицу пассажира (то есть с помощью системы распознавания). В то же время от создания системы, отслеживающей передвижения пешеходов с помощью аппаратно-программных комплексов на остановках общественного транспорта и информационных стелах, по-видимому, решено отказаться. Последние обновления операционных систем Android и iOS делают сбор необходимой информации (MAC-адресов смартфонов) практически невозможным. При этом необходимо отметить, что городской контроль наиболее эффективенв формате двухфакторной модели наблюдения, в которой распознавание лиц сочетается с геолокационными данными сотовых операторов. Такая модель позволяет более точно определить местоположение человека, которого необходимо распознать на улице, и значительно облегчает работу правоохранительных органов. В феврале 2021 года Министерство цифрового развития, связи и массовых коммуникаций РФ предложиловнести поправки в федеральный закон «О связи», которые выводят информацию о местоположении мобильного устройства из-под действия тайны связи. Предполагается, что данная инициатива облегчит поиск пропавших людей. Тем не менее в случае принятия законопроекта полиция получит, по сути, неограниченный доступ к геоданным граждан по всей России. ПАНДЕМИЯ КАК АПОФЕОЗ СИСТЕМЫ СЛЕЖЕНИЯ Пришедшая в Россию в первой половине 2020 года пандемия коронавирусной инфекции открыла правительству беспрецедентно широкие возможности контролировать население. Одновременно эпидемия стала стресс-тестом для системы слежения, созданной в Москве. Запуск этой системы состоялся в январе, до введения карантинных мер, и изначально она не была рассчитана на обработку такого большого объема данных.Несмотря на некоторые сбои, такие как лишние штрафы или очереди в метро, возникшие в день введения электронных пропусков, столичные власти в целом успешно справились с локдауном. Система цифрового контроля тестировалась и совершенствовалась буквально в боевом режиме и к концу режима строгих ограничений функционировала уже без существенных накладок. В регионах к отслеживанию активности граждан отнеслись «творчески». Многие, правда, как Московская область, копировали меры, принятые Москвой. Другие шли в авангарде применения цифровых инструментов: например, Татарстан первымв России установил систему цифровых пропусков для всех жителей. В целом электронные пропуска были введены с разной степенью эффективности в нескольких регионах. На Сахалине штрафы за нарушение самоизоляции выписывалив полуавтоматическом режиме на основе данных с камер наблюдения. В Красноярском крае МЧС рассылало жителям СМС-сообщения с призывом вернуться домой и не подвергать опасности окружающих. В некоторых регионах к контролю подошли еще более решительно: к примеру, в Мурманской области на тех, кто проходил лечение на дому, надевали электронные браслеты. В основном руководство России высоко оценило работу регионов, и в особенностиправительства Москвы, по борьбе с пандемией. По всей видимости, эффективными также были признаны методы цифрового контроля за гражданами. Его ключевые инструменты, такие как система распознавания лиц, отслеживание перемещений граждан с помощью геолокации, ограничение свободы слова с помощью статьи Уголовного кодекса РФ о фейковых новостях, остались в распоряжении правительства и после снятия основных карантинных ограничений. ПОЛИТИКА И ЦИФРОВОЙ КОНТРОЛЬПолитические протесты в России в 2011—2012 годах выявили неготовность правоохранительных органов к превентивному предотвращению протестных акций и эффективному поиску их участников. 6 мая 2012 года в Москве прошел так называемый «Марш миллионов», закончившийся массовыми беспорядками на Болотной площади, в результате которых, согласно официальной информации, пострадали 29 сотрудников полиции. Следственный комитет начал масштабное расследование уголовного дела о массовых беспорядках и случаях насилия в отношении представителей органов правопорядка. Свыше 30 участников протестной акции были осуждены, многие получили реальные сроки, однако полиция не смогла идентифицировать активистов, которые были в масках и капюшонах. В 2014 году произошел государственный переворот на Украине, к власти в стране пришли противники сближения с Россией. Характерно, что первым импульсом к началу протестов стал пост в Facebook журналиста Мустафы Найема. В целом же социальные сети и Интернет сыграли огромную роль в мобилизации украинцев и координации действий демонстрантов. В частности, через Twitter и Facebook распространялась информация о попытках разгона Майдана, решались различные вопросы (логистика действий, снабжение палаточного лагеря). Все эти события укрепили убежденность российской власти в опасности как массовых акций в целом, так и использования Интернета для их организации. Примечательно, что уже в 2015 году правительство Москвы развернуло обширную программу по закупке геоаналитики у сотовых операторов. Необходимо отметить, что даже самая совершенная система отслеживания активности граждан, сочетающая данные об их перемещениях с распознающими лица камерами, не способна остановить по-настоящему массовые выступления. Можно отследить всех, кто писал сообщения в соцсетях или движется в определенную точку сбора, однако, для того чтобы задержать тысячи человек, не хватит ресурса полиции. Тем не менее есть возможность отслеживать активность лидеров протеста, вычислять их местонахождение и задерживать в преддверии уличных акций. Именно такой тактики в последние годы придерживаются правоохранительные органы. Перед большими спланированными акциями задерживают как публичных личностей, так и рядовых активистов. Кроме того, системы слежения и распознавания лиц весьма эффективны для идентификации участников беспорядка и, соответственно, назначения им наказаний в виде арестов и штрафов. Подобные системы эффективны и для составления тематических баз данных и организации политической слежки за лицами, попавшими в сферу интересов полиции. В частности, по утверждению ряда оппозиционных активистов, столичные власти устанавливали камеры, подключенные к системе распознавания лиц, на входных рамках во время согласованного митинга на проспекте Сахарова 29 сентября 2019 года. Так же отслеживали участников протестных акций в январе — феврале 2021 года. С ДРУГОГО БЕРЕГА Реальность, в которой сегодня существует человечество, такова, что технологические корпорации собирают огромный объем разноплановых данных о пользователях. Правительства развитых стран обрабатывают эти данные2 с помощью искусственного интеллекта и активно используют для своих нужд, в частности при планированиитранспортной или социальной политики. Вопрос, каким образом сохранить приватность и при этом обеспечить безопасность и эффективную работу государственного аппарата, уже много лет находится в центре общественной дискуссии. Особенно она обострилась в 2013 году, когда Эдвард Сноуден раскрыл информацию о государственной программе США PRISM, которая включала в себя массовую слежку за американцами и иностранными гражданами, в том числе через Интернет. В частности, она позволяла Агентству национальной безопасности (АНБ) США просматривать электронную почту, видео и фото, прослушивать голосовые сообщения, отслеживать пересылаемые файлы, собирать информацию из социальных сетей. С тех пор многие страны приняли дополнительные законодательные меры по защите персональных данных, однако, как показывают исследования Cisco, Pew Research Center, Salesforce, а также других компаний и аналитических центров, люди в среднем имеют весьма смутное представление о том, какие именно данные у них собирают и как они потом используются. При этом абсолютное большинство пользователей всерьез обеспокоены этим вопросом, и их опасения не безосновательны. Технологии слежения и обработки данных развиваются стремительными темпами, регулирование часто не успевает адаптироваться к этим изменениям. Прозрачность технологий наблюдения во многом зависит от государственных механизмов контроля и надзора, которые не всегда достаточно эффективны. Если говорить о странах ЕС, отдельную проблему составляет необходимость соответствия национальных законов нормам европейского законодательства, зачастую во многом устаревшим. Согласно сообщениям в СМИ, некоторые страны, такие как США, Россия или Китай, неформально требуют от технологических компаний передавать спецслужбам ключи шифрования, позволяющие получать несанкционированный допуск к системам. В октябре 2020 года альянс «Пять глаз» (Five eyes), в который входят разведывательные службы США, Великобритании, Австралии, Канады и Новой Зеландии, а также присоединившиеся к ним спецслужбы Японии и Индии, обратился к технологическим компаниям с требованием, чтобы они — в целях эффективной борьбы с киберпреступностью — предоставляли правоохранительным органам доступ к зашифрованным данным. При отсутствии глобальных правил игры каждая страна по-своему определяет баланс между приватностью и безопасностью. В странах, которые делают выбор в сторону большего контроля, неизбежно возникают риски злоупотребления доступом и полномочиями со стороны спецслужб, например, в плане политической слежки. При этом, несмотря на существующие у людей страхи относительно использования их персональных данных, меры по ужесточению контроля под предлогом борьбы с преступностью и терроризмом остаются электорально популярными даже в западных странах, что во многом развязывает правительствам руки для усиления правоохранительных органов и спецслужб.ЗАКЛЮЧЕНИЕ Пандемия предоставила правительствам удобную возможность отработать, что называется, в полевых условиях цифровые технологии, контролирующие население. Страх перед вирусом практически свел на нет фактор общественного сопротивления. То, что еще вчера казалось непозволительным проникновением в частную жизнь, сегодня многими воспринимается как средство спасения. Даже если власти удалят собранные ими персональные данные, можно с уверенностью утверждать: испытанные в ходе пандемии средства контроля никуда не исчезнут. Их будут применять уже в других целях — от борьбы с преступностью до слежки за «неблагонадежными» лицами и политическими оппонентами. Цифровые технологии использовались для этого и раньше, теперь же масштаб их внедрения, вероятнее всего, значительно возрастет. Показателен пример Москвы, где после признанного успешным опыта борьбы с пандемией планируется расширить сеть камер с распознаванием лиц. Сегодня технологии не позволяют осуществлять стопроцентный тоталитарный контроль в больших масштабах. Китайская практика управления Синьцзян-Уйгурским автономным районом скорее исключение, чем правило. Цифровой контроль не способен также остановить по-настоящему массовые общественные выступления: задерживают людей по-прежнему не камеры, а сотрудники полиции. Тем не менее, как показывает опыт России, Китая, Индии, Республики Корея и многих других государств, существующего инструментария вполне достаточно для слежки и нейтрализации конкретных политиков и активистов. Человек может не замечать существующей в его городе или стране системы до тех пор, пока он сам не окажется в фокусе ее внимания. Пандемия значительно сместила баланс между неприкосновенностью частной жизни и безопасностью (понимаемой в каждой стране по-своему) в пользу последней. Когда шок от эпидемии пройдет, постковидным обществам придется искать новые механизмы, чтобы сдержать стремление властей к повсеместному цифровому контролю. Статья опубликована в рамках проекта «Диалог Россия – США: смена поколений». Взгляды, изложенные в статье, отражают личное мнение автора.