Е.Шульман― Что у нас происходило на прошедшей неделе? Снова, к несчастью, достигнут уровень заражения и уровень госпитализации по Москве, характерный для начала этого года. О третьей волне пандемии говорили уже очень давно. Вот сейчас эта третья волна, видимо, демонстрирует нам некоторый свой гребень.Одновременно с этим много говорится, что эта волна и ее высота — это есть наказание за грехи человеческие, потому что в промежуток относительно низких заражений, который был нам даден проведением, мы, граждане Российской Федерации, плохо прививались…― За, если есть смертный грех, безответственности, а также смертный грех низкого доверия. Вы знаете, если бы перечень грехов составляли представители социальных наук, то там бы такой был. Атомизация, например, большой грех. Меня, кстати, в этой католической этологии всегда привлекало, что 7 смертных грехов — это не поступки, то есть нет греха убийства, но есть грех — гнев. То есть грех — это состояние, а поступок — это всего лишь следствие. Так вот, каковы бы ни были наши смертные грехи, следствие из этого то, что в России, действительно, низкий чрезвычайно темп вакцинации, притом, что вакцина доступна, бесплатна и, в общем, вакцинироваться, как нам рассказывают, легко, удобно и весело, граждане не спешат это делать. И, насколько я понимаю, ниже 10% общий уровень у нас вакцинированности. Это вместе с числом переболевших или подозревающих у себя наличие антител, не позволяет пока говорить о достижении желанного всем коллективного иммунитета. (Здесь надо добавить, что врачи говорят об иммунитете, когда привилось в короткий период времени 60-70% населения. Если процесс вакцинации растянут во времени, вирус модифицируется. приспосабливается к вакцине и эффект не достигается)* Е.Шульман― Многим есть что сказать. Масса у нас вирусологов, пандемией мобилизованных и призванных, но мы не такие. Поэтому нас интересует сугубо политический вопрос. Политический вопрос состоит в следующем. Вот смотрите, есть наша с вами родная информационная автократия, которая чрезвычайно большое количество своих ресурсов финансовых, организационных и административных тратит на поддержание и усиление машины пропаганды. Эта машина пропаганды демонстрирует довольно высокую эффективность по целому ряду параметров. Ну, например, она непосредственно и немедленно влияет на отношение россиян к разным странам. Вот если мы смотрим на многолетние наблюдения в этой области, какие страны враждебные России, по мнению респондентов, какие дружелюбные, то мы видим совершенно полное совпадение с новостной повесткой: стали говорить плохое про Великобританию в новостях — вот Великобританию стали больше воспринимать как врага. Стали хорошо говорить о Китае — вот Китай стал внезапно друг. Хотя советская традиция говорит, что это скорее если не прямо враждебное, но опасное государство, не вызывающее доверия. Эстония. Чехия вон недавно появилась на новостных радарах. То есть тут наш средний респондент довольно четко повторяет выученный урок, и, действительно, его мнение формируется этой пропагандистской машиной. Кроме того, она хорошо работает на выборных кампаниях. Скажем, сидели люди, ничего плохого не хотели и не мечтали о том, чтобы поменять Конституцию. Вдруг им говорится: смотрите, у нас конституционные поправки — это очень хорошо, это правильно, вы должны все, опять же, не боясь коронавируса пойти и за них проголосовать. Опять же при всех припусках на фальсификации, новые технологии, многодневные голосования и так далее, в общем, удается сформировать мнение достаточно большого числа людей, которые до этого мнения не имели, а тут вдруг им в голову вкладывается идея… Почему же в случае с вакцинацией такого эффекта не происходит? И не просто его не происходит, а, например, когда мы замеряем процент желающих вакцинироваться, не желающих, доверяющих вакцине, не доверяющих, мы видим стабильность этих параметров. И после того, как президент объявил, что он сам привился и всех призвал это делать… М.Курников― Но не показал, как это сделал, давайте отметим. Е.Шульман― Подождите. Это, как бы сказать, придирки. Он рассказал, он, более того, постарался выглядеть человечным и рассказал всякие подробности: как у него плечо болело, как у него температура поднялась, как на следующий день он плавать пошел и температура не поднялась, вода не закипела. ― Но давайте признаем, что какие-то усилия по пропаганде среди населения, они все-таки делаются. Но они не только не имеют эффект, но, судя по всему, они имеют обратный эффект. После этих выступлений число желающих прививаться не выросло, а уменьшилось.Почему это происходит? В Российской Федерации тоже имеется мнение о том, что вакцина слишком быстро разработана, ее эффект пока еще неизвестно какой. Опять же, что люди говорят на фокус группах, если мы посмотрим, например, отчеты «Левады», что если бы прямо так надо было, то всех бы уже привили давно. А поскольку людям оставляют выборы. но наиболее напрашивающаяся поведенческая тактика — это ничего не делать. Надо иметь в виду, что информационные автократии, конечно, годами и десятилетиями воспитывают гражданскую пассивность, то есть они рассказывают людям, что делать ничего не надо, кроме как раз в несколько лет организованно придти по месту работы и проголосовать. Проголосовать — это не большая жертва и поведение, не несущее персональных рисков в отличие от вакцинации, когда предлагается в себя любимого засунуть иголку и какое-то неизвестное вещество туда впрыснуть. То есть многолетнее воспитание этого самого абсентеизма в разных формах, а также воспитание недоверия к научному знанию, а также следование тактике: «Правды мы никогда не узнаем» и создание этого информационного пространства белого шума, где нет ни правды, ни неправды, а есть вот этот поток каких-то мутных конспирологических, еретических и иных сообщений, которые должны исключительно вызвать такое ощущение в зрителе и в слушатели: не разберешь, кто там прав, кто виноват; все хороши, верить никому нельзя. Единственно, что хочется сказать. Вот, действительно, есть эта прекрасная машина пропаганды, хорошо смазанная, откормленная просто до уже невозможных степеней, чрезвычайно дорогая и в своих пределах, действительно, эффективная. Чем же она занимается в этот тяжелый для родины момент? Она занимается тем, что рассказывает нам про Украину, про Байдена, про кого там еще она считает нужным рассказать… Как мы удачно справляемся с пандемией. Кстати, на Петербуржском экономическом форуме, где все эти наши, прости господи, элиты собрались, там это очень было слышно: «Все дураки — одни мы молодцы». Это было буквально за несколько дней, как стало ясно, что беда пришла к нам опять. В целом поведение всей этой машины при всей моей нелюбви к историческим аналогиям — исторические аналогии носят метафорический характер — конечно, довольно сильно напоминает не прекращавшуюся на период войны активность НКВД, которая даже в блокадном Ленинграде ловила каких-то экстремистов, каких-то людей, которые с портретом Сталина в газете неуважительно обошлись в то время, как враг-то был у ворот. Вот в то время, как есть настоящая опасность, непосредственно ощущаемая, у нас всё какое-то иностранное вмешательство людей беспокоит. И вот эти огромные ресурсы, которые бы смогли быть брошены и при советской власти, скажем, наверняка были бы брошены на пропаганду вакцинирования, они у нас распыляются на то, чтобы распылять эту мутную картин в умах зрителя. Не стоит иногда искать рациональных целеполаганий. Любая система хочет делать то, что она делала до этого, а не выходить из зоны комфорта делать что-то новое. По наезженным рельсам про эту Украину рассказывают уже с 2013 года, а про Америку — с 1972, поэтому эта «Международная панорама» уже очень хорошо едет. Тут не надо ничего нового изобретать. А это какая-то непонятная вещь мутная. Кроме того, есть расчет, что Боливар не вынесет двоих, две пропагандистские кампании не по силам и самой системе и в голове ее воображаемого клиента эти два тезиса тоже не уместятся. А скоро избирательная кампания. И, что касается избирательной кампании, об этом мы тоже должны сказать. Это и к вакцинации и к ограничениям имеет непосредственное отношение. Вы знаете, парадоксальным образом наша власть ничего такого, совсем антинародного старается не делать. Есть вещи, в которых она граждан раздражать опасается. Притом, что механизм обратной связи электоральные обрезаны, механизм обратной связи социологический существует. Если становится понятно, что некое устойчивое большинство против, то насиловать его считается себе дороже. Последний раз, когда было принято непопулярное решение, это было повышение пенсионного возраста, трагически отразившееся на рейтингах доверия и рейтингах поддержки. Я подозреваю, что хотя никто не объявляет об этом вслух, это было признано ошибочным решением, потому что благодаря наличию большое количество льготных категорий, экономический эффект оказался незначительный, а политический эффект оказался разрушительным.Если становится понятно, что граждане боятся вакцинации, то вакцинировать их принудительно тоже опасаются. Возможно, есть расчет на то, что оно как-то само рассосется: кто заболеет, тот заболеет, кто умрет, тот умрет, а остальные — проголосуют. Так вот давайте помнить еще про избирательную кампанию. Мы говорили с вами в этом эфире, что незаметным постановлением Роспотребнадзора режим повышенной готовности продлен до конца год. То есть уже достаточно очевидно, что всю избирательную кампанию мы проведем в режиме запрета массовых мероприятий, правда, только массовых мероприятий на свежем воздухе, которые, как известно, особенно вредны с точки зрения эпидемиологической опасности. А партийные съезды — ну, вот 19 же июня планируется партийный съезд «Единой России». М.Курников― И про это как раз есть вопрос: будет ли это инструментом избирательной кампании? Е.Шульман― Эти самые запреты? Ну, смотрите, что получается — получается, что установить куб для сбора подписей на улице нельзя. То есть те немногочисленные смелые люди, которые пытаются зарегистрироваться самовыдвиженцами, оказываются в еще менее выгодном положении, чем были, например, кандидаты в кандидаты летом 19-го года на выборах в Мосгордуму. То есть, конечно, соблазн закрыть все на свете и еще и выборы провести в такой комфортной обстановке, когда все заперты по домам, и, следовательно, это разрешение на домашнее, надомное голосование выглядит шагом навстречу избирателям, а надомное голосование, как вы понимаете, прекрасный фальсификационный инструмент (тут нужно, чтобы два наблюдателя с каждой урной ездили, а их не найдется на каждому участке), поэтому да, соблазн тут велик. Поэтому, цинично выражаясь, может быть, и не так и заинтересованы организаторы выборов, чтобы сейчас этот вирус взял, да и растворился. Представляете, нет заражений? Нет заражений — нет ножек — нет мультиков. Нет ограничений. Так тогда, значит — что? Тогда можно и митинг предвыборных и встречу с избирателями во дворе, и пикет какой-никакой одиночный. Зачем же на такие выборы?.. Нам нужны выборы гораздо более тихие.Осенью избирается не только государственная дума, но и некоторое количество губернаторов. Среди этих губернаторов есть как минимум 4 главы региона, чьи полномочия истекают в сентябре и относительно которых не было никаких объявлений о том, что они идут на следующие сроки. В предыдущей выборной каденции в 20-м году президент по уже сложившейся традиции встречался с губернаторами и кандидатами на дальнейшее губернаторство, выслушивал их желания еще послужить региону и говорил: «Ну, идите и рискуйте». В этот раз у нас президент пока ни с кем не встречается. А среди этих самых «подвешенных губернаторов», знаете, как подвешенный кофе бывает, у нас главы Чечни, Тверской области и родной мне области Тульской. Что касается Тульской области, то здесь первый срок заканчивается, соответственно, второй срок может начинаться. Что касается главы Чечни, то, честно скажу, не хватило моей профессиональной компетенции, чтобы разобраться, какой это у него срок и сколько он там уже заседал. У нас, например, вообще мэр Москвы середину своего второго и по действующему закону последнего срока, уже досидел. Он избирался вместе с президентом. То есть та проблема, которая была решена терешковской поправкой в Конституции относительно президента, она встает перед целым рядом глав регионов. И тут тоже требуется или изменение закона, либо изменение границ региона для того, чтобы это были уже не прежние выборы, а новые выборы, в общем, другие законодательные нормы, тоже, что называется, не предсказывая ничего… М.Курников― А важно, что Путин не встретился с этими губернаторами? Е.Шульман― Это не то чтобы важно, но это заслуживает внимания. Вот в 20-м году он с ними со всеми встречался. А тут никаких встреч совершенно не происходило. То есть если брать 20-й год, то с конца мая по начало июня всех он принял, кто желал на следующий срок идти. Опять же один из этих желавших и переизбравшихся, стал потом жертвой правоохранительных органов. Но это не важно, мы сейчас не об этом говорим. Сейчас ничего подобного не происходит.