«ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА»Лев Пономарев,правозащитник29 апреля в суде говорила последнее слово девятнадцатилетняя Ольга Мисик. 11 мая ей и еще двум молодым ребятам — Ивану Воробьевскому и Игорю Башаримову – огласят приговор за абсолютно мирную акцию протеста в поддержку фигурантов дела «Нового Величия». О чем говорила Ольга Мисик? О страхе, о любви, о правде, которую не запретить, и о том, что фашистский режим в России обязательно падет. Она напомнила о словах Софи Шолль перед казнью: «Солнце еще светит!» Прочитайте, не поленитесь. Какие-то слова могут показаться вам наивными, но это слова совсем юного человека. Такими они и должны быть. В них есть искренность, и, увы, слишком много правды. Это голос молодой России, России 21 века, которую пока еще лупят дубинками и заставляют с 17 лет привыкать к мысли, что тебя рано или поздно посадят, если ты против власти. Ольга Мисик пришла в протест в 17 лет, с Конституцией в руках. В интернете гуляют фотографии, где она сидит с Конституцией перед цепью ОМОНа, во время протестов лета 2019 года в Москве. И двух лет с тех пор не прошло. Но давайте посмотрим на тех, кто висит на другом конце телефонного провода, идущего из кабинета судьи. Из трубки звучит совсем другой голос, скрипучий и мертвый. Пока молодые ребята говорили последнее слово, Николай Платонович Патрушев давал интервью «Аргументам и Фактам». В нем он поделился новым историческим откровением: оказывается, Иван Грозный как жестокий тиран – не более чем «русофобская легенда», результат «очернения» западными хронистами. Через такую же призму Патрушев оценивает и современные отношения России с Западом. Последнее слово Мисик и интервью Патрушева были опубликованы почти одновременно. Сравните два этих текста. Голосом Патрушева — секретаря Совета безопасности РФ и многолетнего директора ФСБ – говорят новые российские опричиники. Новые дворяне, как, видимо, окрестил их сам Патрушев, которые грабят страну, и терроризируют ее жителей. В 2017 году ФСБ отмечала свое столетие, и директор ФСБ Бортников заявил о продолжениии традиций ВЧК-НКВД-КГБ. Видимо, Патрушеву захотелось добавить к этому 500-летие начала опричинины. Впрочем, и Патрушев, и Путин вряд ли доживут до этой памятной даты. И нет никакой уверенности, что доживет Россия. Сегодня основные контуры ее внешней и внутренней политики задают такие, как Бортников и Патрушев, черпающие свое вдохновение из наиболее темных страниц прошлого. В итоге вместо обеспечения безопасности страны, спецслужбы в нынешней их конфигурации стали угрозой для самого ее существования. Именно Патрушев сформулировал военную доктрину, в которой Россия готова к «превентивному ядерному удару в региональных или даже локальных конфликтах». Достойный ответ на очернение Западом Ивана Грозного, ничего не скажешь. Так больше продолжаться не может. Эти люди должны уйти, пока целые народы и страны не пали жертвами их безумия. Какую Россию выбираете вы? Россию Патрушева, или Россию Мисик? Этот выбор придется сделать. Не только в свое голове,но и в первую очередь на избирательном участке уже в сентябре этого года.Царь Иван IV Грозный еще при жизни стал жертвой западной русофобской пропаганды. Об этом в интервью «Аргументам и фактам» заявил секретарь Совбеза РФ Николай Патрушев.Среди отечественных историков отношение к Ивану Грозному периодически менялось и зачастую зависело от текущего политического курса. В частности, риторика, которой воспользовался сейчас Патрушев, была популярна в сталинский период.ZNAKВандализм, за который судят Мисик, заключается в брызгах краски из «заранее заготовленной бутылки» на стену будки — поскольку вывешенные плакаты охранник оперативно снял. «В связи с тем, что жидкость красного цвета невозможно отмыть, было принято решение загрунтовать и закрасить испорченную часть фасада», — сообщает представитель Генпрокуратуры. Грунтовка и покраска обошлись ведомству в 3464 рубля 50 копеек. Эта сумма фигурирует как доказательство материального ущерба от «общественно опасного деяния», в котором обвиняется Мисик и ее друзья.«Я не обещаю, что мы победим завтра, послезавтра, через год или десять лет. Но однажды мы победим, потому что любовь и молодость всегда побеждают. Я не обещаю, что доживу до этого момента, но я очень надеюсь, что до него доживете вы», — сказала Мисик во время своего (function(d, s, id) { var js, fjs = d.getElementsByTagName(s)[0]; if (d.getElementById(id)) return; js = d.createElement(s); js.id = id; js.src = "//connect.facebook.net/ru_RU/sdk.js#xfbml=1&version=v2.8"; fjs.parentNode.insertBefore(js, fjs); }(document, 'script', 'facebook-jssdk'));https://www.facebook.com/half.of.the.reporter/posts/497102724981946 в суде 29 апреля.В видеозаписи защиты, сделанной на следующий день после описываемых событий, 9 августа, на стене будки не видно ни следов краски, ни свежих следов ремонтных работ. Это неудивительно, ведь «красящей жидкостью красного цвета» в деле назван легкосмываемый колер.По просьбе «Новой газеты» Антон Романов поговорил с Ольгой Мисик накануне приговора.— Сколько уже времени длится процесс? — Больше восьми месяцев. — Расскажи, какие на тебе ограничения. — Я не могу выходить из дома с десяти вечера до шести утра, не могу пользоваться интернетом, средствами связи, почтовыми и телеграфными отправлениями, мне нельзя участвовать в общественных, развлекательных, увеселительных и прочих массовых мероприятиях, общаться с моими «соучастниками» и приближаться к административным зданиям. Сначала я думала, это связано с тем, что акция была у органа государственной власти, но потом оказалось, что это стандартное ограничение.— Можно ли назвать это лишением свободы или это просто неудобно? — Скорее первое, чем второе. Окружающим кажется, что это мягкая мера — слава богу, не СИЗО! А на самом деле это самая жесткая мера пресечения из возможных: СИЗО мне не могли дать из-за небольшой тяжести деяния, а домашний арест — по постановлению Верховного суда, который запрещает это делать в случаях, когда оперативная доставка на следственные мероприятия из другого региона невозможна. Это как раз подобный случай — в моем городе просто нет машин ФСИН. Почему я считаю это скорее лишением свободы, чем нет? Потому что это полностью разрушает мою привычную жизнь. Я не могу учиться, не могу путешествовать, не могу заниматься активизмом, ходить на митинги и суды. Не могу посещать концерты, общаться с кем-либо, кроме родственников. Разговаривать с кем-либо иначе, как лично, нельзя — это нарушает запрет на пользование интернетом и связью. Мне даже письма никто отправить не может, я абсолютно вырвана из своей привычной среды и комфортного существования. Эта мера пресечения отняла все, что у меня было. В СИЗО есть хотя бы письма.— Все-таки ты можешь сказать: ты была там? Ты делала то, что тебе вменяют, или нет? — Я могу говорить только за себя — да, я была там. Я брызнула легкосмываемым колером на плакат, струйки колера стекли с него на здание Генпрокуратуры. Вот и все, что можно поставить мне в вину. Это не подпадает даже под статью «мелкое хулиганство» Административного кодекса, поскольку моей целью было привлечь внимание общества к судьбе политзаключенных, здесь нет хулиганских побуждений. Тем более в этом нет никаких признаков вандализма. — Сейчас, зная, что за всем этим последует, ты поступила бы так же? — Иногда мне казалось, что это того не стоит, что всё зря. Но уголовное дело стало частью моей жизни, моей истории, моей идентичности, если угодно. Частью меня. Это огромный опыт, без которого я не научилась бы столькому, не поняла бы и не переосмыслила. Без которого я не была бы тем человеком, кем я являюсь. Безусловно, это не было хорошим опытом, но кто сказал, что опыт обязательно должен быть приятным? Я сама согласилась на это и всегда знала, на что иду. Конечно, я не жалею о том, что сделала. Я не имею права жалеть. Но я не согласилась бы пройти через все это еще раз.— Каким ты сейчас видишь свое будущее? — Я стараюсь не загадывать наперед и не решать ничего дальше, чем на полчаса, потому что мое будущее всегда непредсказуемо, и было бы странно думать, что от меня что-то зависит, что я могу чем-то управлять. Я просто действую по ситуации. Опрометчиво строить планы, когда в любой момент можешь оказаться за решеткой. Но я не вижу в своем будущем ничего хорошего. Ни меня, ни Россию ничего не ждет, и у меня самые мрачные ожидания. Единственное, что мы можем сейчас, — это бороться с яростью и отчаянием умирающего, потому что Россия действительно умирает, но никто не хочет этого видеть. По крайней мере, я сделаю все, что в моих силах, даже прекрасно понимая, что это ничего не изменит. Величайшая ошибка — бездействие, потому что мы можем сделать очень мало, и это всегда лучше, чем не сделать ничего. — Что бы ты могла сказать молодой аудитории, студентам, людям 18–25 лет? — Хочу повторить то, что говорил мне Сергей Шаров-Делоне больше года назад: главное, чтобы оно того стоило. А еще хочу, чтобы каждый из вас задал себе вопрос: когда спустя двадцать лет ваши дети спросят вас, почему вы допустили такую Россию, где вы были, когда у вас отнимали права, — что вы им ответите? Сделали ли вы все, что было в ваших силах? Сможете ли вы оправдаться перед своими потомками? Перед своей совестью? Не обманывайте себя. Вы знаете, к чему все идет. Это уже невозможно игнорировать. Время, когда можно было отмалчиваться и стоять в стороне, давно прошло. Из выступления Ольги Мисик-Кто-то говорит, что невозможно бояться, когда знаешь, что ты прав. Но Россия учит нас бояться постоянно. Страна, которая каждый день пытается нас убить. А если ты вне системы — то ты уже все равно что мертв. И, возможно, мне все-таки было страшно, когда я ехала на ту акцию. Но я понимала, что не могу иначе. Я понимала, что иначе нельзя. Что промолчав в этот раз, я уже никогда не смогу оправдаться перед собой. Когда мои дети спросят меня, где я была, когда такое происходило, как я могла позволить этому произойти и что я сделала, чтобы что-то исправить, мне нечего будет им ответить. Что я скажу? Постояла в пикете у ФСБ? Это смешно. Милый самообман, который я не могла себе позволить. А что насчет ваших детей? Когда они спросят вас, где вы были, когда такое творилось, что вы ответите им? Что выносили обвинительные приговоры?сорвётся вскрик с дрожащих уств тюрьме неволиконечно, я ничуть не пустя полон болипрольётся красная водазатихнут стоныстирая надпись "никогда"и все законыи каждый миг в горящей тьмепронзится крикомогонь воздастся с неба мнекостром безликими миг, и мир тотчас утопв потоке алом последний гвоздь забьют в мой гробмемориалы разросся у могилы кустминувшим летомконечно, я совсем не пустя полон света17.11.2020 Прокуратура запросила Ольге Мисик 2 года и 9 месяцев реального срока ограничения свободы.