02 августа 2017, 01:09 / Мнения / Аналитика Эффективный менеджер и выдающаяся историческая личность Экономист Олег Вьюгин с макрооценкой двух популярных мифов о Сталине Олег Вьюгин , профессор Высшей школы экономики Всплеск интереса к сталинскому периоду истории страны возник неспроста, и вряд ли можно утверждать, что произошло это исключительно под влиянием государственной пропаганды. Здесь налицо и определенное движение «снизу». Обращение к собственной истории для лучшего осознания, а главное, для обоснования выбора дальнейшего пути общественного развития выглядит естественным. Нынешние однобокие попытки возродить авторитет сталинизма свидетельствуют о росте актуальности выбора, связанного во многом с текущей внешнеполитической ситуацией и попаданием отечественной экономики под известные финансовые и технологические ограничения. После того как СССР прекратил существование, «осиротевшее» российское общество на волне отрицания тоталитарного государства и имперских амбиций уходящей власти, доведшей страну до грани катастрофы, пыталось найти принципиально иную модель своего политэкономического устройства, надеясь обрести в ней другие общечеловеческие ценности, получить больше экономической и духовной свободы, реальные возможности материального и культурного развития. Однако этот поиск не завершился, вернув общество к вопросам, которые оставались все это время без определенного ответа. Об этом, в частности, говорит характер того, как преимущественно стал интерпретироваться сталинский период нашей истории. Здесь обнаруживается предпочтение некой лубочной картинки исторической правде и даже склонность к апологии тех событий. А ведь эта правда четко и недвусмысленно зафиксирована в материалах архивов, в работах авторитетных отечественных историков и свидетельствах современников. Именно по этим причинам в современной публичной сфере возник, подправленный под реалии рыночной экономики, образ генералиссимуса Сталина – эффективного менеджера и выдающейся исторической личности. Эффективный менеджер Осуществляя индустриализацию и занимаясь подготовкой к затяжной кровавой войне в Западной Европе, Сталин создал уникальную экономическую модель государственной мобилизации. Сформировавшаяся под его руководством тоталитарная экономическая система управления была в новейшей истории, пожалуй, самой экономически неэффективной, но невиданной по масштабам мобилизации ресурсов в распоряжение государства. Получив тотальный контроль за ценами и заработной платой, советское руководство установило их соотношение таким образом, чтобы при выполнении стандартной нормы восьмичасового рабочего дня советский рядовой работник мог получить денежную компенсацию, достаточную лишь для удовлетворения минимальных и самых скромных по тем временам потребностей, близких к уровню выживания. Таким образом, за счет манипулирования соотношением контролируемых цен и сетки заработных плат нормальный труд облагался де-факто мощным скрытым конфискационным налогом. Чтобы трудящиеся работали еще больше, была выстроена весьма щедрая система поощрения за сверхнормативный труд. Доплаты за выполнение сверхнормативного труда уже не носили конфискационного характера и были куда щедрее и больше, чем за выполнение нормы. Тем самым людей подталкивали работать сверхурочно. По сути, работнику приходилось львиную долю восьмичасового труда отдавать государству, а после этого он получал возможность потрудиться и для собственного блага. Однако если бы граждане могли производить материальные блага альтернативными способами (например, производя продукты питания на земельных участках или альтернативными государственным средствами производства), то этот мобилизационный механизм скрытых налоговых изъятий не сработал бы. Поэтому Сталину пришлось конфисковать в собственность государства любые средства производства и прибыль предприятий, лишив людей возможности получать какие-либо значимые блага помимо труда на государственных предприятиях или в колхозах, где они подпадали под конфискационную систему налогообложения. Эти действия неизбежным образом разрушили рынки товаров и услуг (за исключением разрешенных колхозных рынков в городах) и, как следствие, экономические стимулы к производительному труду, привели к низким темпам производительности, потери от которых перекрывались огромной нормой сбережений, притоком трудовых ресурсов из сельской местности и чрезвычайно высокими инвестициями в основные активы. Система была расточительна и нещадно эксплуатировала людей, была нацелена на мобилизационный рост производства средств производства и военной промышленности, и только в последнюю очередь на благосостояние населения. Была ли эффективной построенная экономика? Нет, она была чрезвычайно неэффективной, так как результат достигался не за счет роста производительности, а за счет экстенсивных факторов – высочайшей нормы эксплуатации низкоквалифицированного человеческого труда и сурового ограничения потребления. Все новые с технологической точки зрения заводы были закуплены тогда у западных стран и поставлены в производство зарубежными специалистами. Поэтому, с точки зрения экономиста, Сталин был абсолютно неэффективным менеджером, который создал систему, расточительно пожирающую материальные и человеческие ресурсы для достижения целей, которых страны с рыночной экономикой достигли без принесения в жертву уровня жизни и материального благополучия своих граждан. Выдающаяся историческая личность Другой проблемой, которую потребовалось решить для поддержания функционирования сталинской мобилизационной экономики, было обеспечение приемлемой дисциплины, в первую очередь миллионов управленцев и силовиков, так или иначе причастных к процессу распределения средств, конфискованных у граждан вышеупомянутой «налоговой системой». Кроме того, надо было обеспечить лояльность со стороны простых граждан, которые могли догадываться, что с ними поступают несправедливо, или просто нуждались в моральном оправдании того материального положения, в которое поставила их государственная машина принуждения. И здесь тоже было найдено решение. Во-первых, был запущен механизм массовых репрессий. Мотивом участия исполнителей в этом деле была возможность продвижения по службе и получения недоступных для других материальных благ. Во властных эшелонах репрессии играли роль своеобразного механизма обновления и карьерного лифта для политически лояльных служащих и поддержки их дисциплины, а на уровне простых людей блокировали любые попытки протестов. Во-вторых, была задействована массированная пропаганда, основанная на эксплуатации идеи противостояния страны внешнему враждебному миру и, соответственно, на необходимости выявлять скрытых внутренних врагов, готовых предать интересы страны. Наконец, большую роль играла информационная и физическая изоляция граждан страны от контактов с внешним миром, построенная на цензуре и необходимости получения выездных и въездных виз. Если отвлечься от морально-этических оценок, то система репрессий привела к гибели огромного количества полезных для страны специалистов, включая необходимых для успешного ведения войны талантливых военачальников. Эта система просуществовала до тех пор, пока после смерти Сталина не была изжита, что может быть свидетельством значимой личной роли Сталина в ее создании. В любом случае постсталинская система была более гуманной по отношению к людям и не подразумевала периодического выборочного жертвоприношения граждан страны. Был ли Сталин, создавший эту политическую систему, выдающейся личностью? Да, был, но какой?! Никто в российской истории не принес народу таких лишений, бедствий и смертей, не отбросил страну по параметрам качества человеческой жизни ее граждан на полвека назад от развитого мира, как он в период своего правления. Единственным правителем, которого можно попытаться поставить с ним в ряд, был Иван Грозный, его кровавое правление закончилось Смутой и тоже принесло немало жертв народам России. Тот факт, что более половины россиян поддерживают сегодня установку в публичных местах памятных знаков, которые прославляют Сталина, говорит о вопиющей неосведомленности постсоветского поколения о реалиях новейшей истории страны, и в этом безусловна «заслуга» современных политиков, которые или недооценивают, или умышленно культивируют почву исторической невменяемости постсоветского поколения. Автор – профессор НИУ ВШЭ22 мая 2009, 00:00 / Сталинский проект: Страна неисчерпаемых ресурсов Максим Трудолюбов Павел АптекарьОтношение к любым ресурсам как к неисчерпаемым – следствие сложившейся в сталинские годы модели народного хозяйства. Наследство тех лет – и нерациональное использование материальных средств, и ориентированность на получение и последующее освоение ресурсов, и гигантомания. Государство, выделяя деньги, материалы, оборудование и рабочую силу на приоритетные проекты, не считалось с негативными последствиями для других сфер экономики и нередко игнорировало экономическую неэффективность многих объектов. В свою очередь, предприятия, стройки и армия, получавшие ресурсы бесплатно или за символическую цену, не были заинтересованы в их сохранении. Важнее для них было выполнить спущенное сверху задание или создать видимость его выполнения. Мертвая дорога Новые государственники говорят об эффективности сталинского управления. Вопрос в том, как оценивать эффективность управленческих решений 1920–1950-х гг. Главными достижениями сталинской экономики традиционно называют индустриализацию и стремительный рост тяжелой промышленности в годы первых пятилеток. Работу по выкачиванию ресурсов из деревни и легкой промышленности для их последующего перераспределения в пользу машиностроения и ВПК в первом приближении можно было бы назвать успешной. Доходы бюджета выросли с 7,5 млрд руб. в 1928–1929 финансовом году до 65 млрд руб. в 1938 г. Значительную часть роста получили за счет увеличения продажи водки и работы печатного станка – денежная масса в 1927–1937 гг. выросла в восемь раз, с 1,4 млрд руб. до 11,2 млрд. Добавим к этому «добровольные» займы у населения: 4,4 млрд руб. в 1932 г. и 6,8 млрд руб. в 1938 г. Норма накопления – доля средств, выделяемых страной и обществом для достижения будущих целей, – в общем объеме национального дохода страны выросла с 18% в 1927 г. до 36% в 1930 г. Это позволило за годы первой пятилетки вложить в капитальное строительство 25 млрд руб. За вторую пятилетку (1933–1937) было вложено 58,6 млрд руб., в третью пятилетку (1938–1942) на эти цели планировали выделить 119 млрд руб. Это позволило построить до войны в общей сложности 9000 промышленных предприятий. Оборотной стороной форсированного роста промышленности была трагедия деревни, оплатившей эти успехи. Коллективизация, как известно, привела к огромным потерям – человеческим и материальным. Миллионы тонн хлеба в 1932–1933 гг. вывозились за границу, в то время как хлеб, оставшись в СССР, мог бы спасти жизнь миллионам граждан. Не заинтересованные в результатах труда колхозники не убрали примерно треть урожая в хлебопроизводящих районах страны. В 1932 г. с учетом хранения и перевозок потери составили половину выращенного зерна – это 3–3,5 млн т только в Поволжье (Виктор Кондрашин. Голод 1932–1933 гг.: трагедия российской деревни. М., Росспэн, 2008). Человеческие потери от коллективизации и голода – до сих пор предмет споров, в том числе политических. Добытые ценой человеческих жертв ресурсы использовались неэффективно. Известно, что уже в 1930 г. 40% капитальных вложений были заняты в незавершенном строительстве и ресурсов стало не хватать, ситуация повторилась и в 1937 г. Нередко деньги вкладывались в непроработанные проекты и буквально закапывались в землю. Достаточно сказать, что длина незавершенных железных дорог, в том числе первой очереди БАМа, где работали более 150 000 заключенных, превысила в 1938 г. 5500 км. Всего за 1933–1939 гг. было построено 4500 км. В октябре 1940 г. было законсервировано возведение куйбышевского гидроузла на Волге, на который было затрачено 126 млн руб. После войны также силами заключенных строилась заполярная дорога Чум – Салехард – Игарка. На возведение 1200 км пути в условиях вечной мерзлоты ушли тысячи человеческих жизней и 3,3 млрд руб. После смерти Сталина ее достройку признали нецелесообразной, и она стала «мертвой дорогой». Таким же образом было прекращено строительство множества объектов, в которые на момент смерти вождя было вложено 6,3 млрд руб. (ГУЛАГ: экономика принудительного труда. М., Росспэн, 2008). Общие масштабы незавершенного и бесполезного строительства тех лет до сих пор не известны. Головокружение от успехов Снижение международной напряженности позволяло заняться совершенствованием мирных технологий. В 1950–1955 гг. 1% роста капиталовложений давал такой же рост национального дохода. В 1960–1965 гг. отдача сократилась до 0,9%. В 1965–1970 гг. – период экономических реформ Алексея Косыгина – отдача сравнялась с капиталовложениями, но по мере свертывания реформ снова снизилась (Валентин Кудров. Советская экономика в ретроспективе: опыт переосмысления. М., 1997). В западных странах этот показатель равнялся 1,2–1,5%, в Японии достигал почти 2%. СССР к концу 1970-х гг. отчасти реализовал лозунг «догнать и перегнать» США и превзошел главного соперника по производству угля, нефти, труб, станков и тепловозов. Однако к тому времени США и другие передовые страны перешли к новой экономике, ориентированной на создание и производство высокотехнологичной продукции и оказание услуг. Кроме того, ресурсы по-прежнему использовались неэффективно. По данным ИМЭМО РАН, в 1980 г. советские предприятия тратили на единицу готовой продукции в 2,1 раза больше электроэнергии, в 1,8 раза больше стали, в 2,3 раза больше цемента и в 7,5 раза больше удобрений, чем американские. Индустриализация не привела и к адекватному подъему производительности труда. Цикл от начала разработок до промышленного производства в среднем в 1970-е гг. составлял в США 6–8 лет, в СССР – 15–17 лет. Экономист Валентин Кудров указывал, что в 1963 г. средняя производительность труда в промышленности в СССР составляла 35% от уровня США, в 1987 г. – 24%. В 1913 г. она, по разным расчетам, составляла от 20% до 30%. В сельском хозяйстве производительность труда не превышала 16% американской, хотя до революции составляла 20%. СССР стал стабильным нетто-импортером продовольствия. Рекордными по закупкам зерна за границей стали 1975 и 1985 гг. – 39 млн и 44 млн т соответственно. Жить и работать лежа на боку позволял дождь нефтедолларов – ресурсы уже не нужно было добывать потом и кровью. Деньги буквально текли из-под земли. Но стимулам к повышению качества продукции негде было взяться. Люди были заинтересованы в длительном процессе, а не в положительном результате. Снижение материальной и энергетической емкости продукции могло снизить ее цену, а работа на новых станках означала увеличение норм выработки. Отсюда задержки в освоении новой техники. Успокоились и менеджеры. В сталинские годы они старались «лопнуть, но выполнить» указания центра. В позднесоветские годы главным критерием успеха стало умение нарисовать для Москвы красивые отчеты, где цифры на бумаге маскировали невыполнение плана, перерасход и – нередко – воровство. Люди Пренебрежительное отношение государства к главному ресурсу страны, человеческому капиталу, продемонстрировали не только реформы, но еще в большей степени войны Сталина. В советско-финляндской войне 1939–1940 гг., в которой Красная Армия многократно превосходила противника в людях и боевой технике, страна потеряла 130 000 убитыми и пропавшими без вести, в пять раз больше финнов. Истинные потери Советского Союза вплоть до 90-х гг. скрывались. Кровавый опыт малой войны повторился в ходе Великой Отечественной. Советское командование, пропустив первый удар, латало прорывы фронта, пачками бросая людей на быстро укреплявшегося противника. Итог первых лет войны печален. Соотношение безвозвратных потерь советских и германских войск в летне-осеннюю кампанию 1941 г. составило 8:1. Постепенно соотношение потерь изменилось – по официальным данным, погибли и пропали без вести 8,7 млн советских солдат, офицеров и генералов. Германия и ее союзники недосчитались на советско-германском фронте 4,3 млн. Подсчет продолжается. Это седьмая статья из цикла «Сталинский проект». О других доживших до нашего времени советских институтах читайте: «У стола власти»(«Ведомости» от 14.03.2008), «Этика издержек» (1.11.2008), «На блаженных островах» (6.02.2009), «Город-лагерь, город-сад» (6.03.2009), «От матрицы до крыши» (27.03.2009), «Мастерство редактора» (24.04.2009).