Занимался региональной избирательной кампанией Бориса Ельцина и продвигал в Перми подконтрольных «Газпрому» кандидатов. Успел поработать политтехнологом на выборах в украинский парламент, продвигая «зеленых». Ныне генеральный директор коммуникационного агентства «Маркелов Групп», занимается консалтингом и аудитом в сфере политического и коммерческого пиара.Политические технологии — это набор оптимальных методов и идей для достижения той или иной политической цели. Всё зависит от задач заказчика. У меня первое образование медицинское. Я был детским хирургом. Потом получил второе медицинское образование, стал психиатром. Это мой базис. А потом я ушел из медицины, стал психологом. Начал работать в «Имидж-контакт», которую возглавлял Алексей Ситников. Он сейчас проживает на Украине. Сначала мы под его руководством занимались психологическим просвещением, ездили по стране, проводили огромное количество семинаров по эффективным коммуникациям. Обучили таким образом тысяч семь человек. В какой-то момент поняли, что педагогика — это просто трата времени, так как результат твоей деятельности потом от тебя уходит. Шеф у меня был человек быстрый, поэтому решил продвигать те же технологии, но в политике. Первые выборы мы делали в 1995 году: по заказу «Газпрома» выбирали в Перми несколько больших начальников в Государственную думу. С этого момента началась наша большая политтехнологическая деятельность. Рынок политконсалтинга в России в момент своего рождения определяли две мощные компании, фундаментально отличающиеся друг от друга — «Никколо М» и «Имидж-контакт». Первую создали выходцы из политологической науки Игорь Минтусов, Екатерина Егорова-Гантман, Андрей Гнатюк. Они хорошо разбирались в том, что происходило на Западе, и это знание стали продавать в России. У «Имидж-контакта» была другая история. В свое время Ситников попал в программу первого студенческого обмена между США и СССР. В Америке он научился нейролингвистическому программированию и завез в СССР эти полушпионские технологии, связанные с программирование личности.(вот оно, тлетворное влияние Запада, когда появилось в полной мере. СССР сам рыл себе могилу*) Он начал вести семинары, на один из которых я случайно попал, кажется, в 1992 году. В одной из газет я прочитал рекламу семинаров в Ярославле под названием «Современные подходы к психологии межличностных коммуникаций» — такое длинное название сейчас бы не продалось. Я в то время работал на нескольких ставках, у меня были деньги, решил съездить в Ярославль. И так совпало, что в этот момент Ситников искал себе в команду врача, так как они продавали во многом медицинские технологии. Я хорошо прошёл семинары, поэтому получил предложение вступить в команду. Приходилось работать очень много. Выглядело это так. Ситников в течение двух дней начитывает по 10 часов лекций и улетает в другой город делать тоже самое. А мы вслед за ним отрабатывали тренинговую часть. В последний день Ситников возвращался и закрывал семинар. Но это было востребовано, и людям нравилось. После одного семинара мы получали заявок еще на тридцать. Денег была уйма, работа была интересной. Такими путями две компании вошли на рынок. Потом возникла третья — «Пропаганда», которую основал Гнатюк, когда ушел из «Никколо М». Президентская кампания 1996 года мне хорошо запомнилась. Я был руководителем технологической службы в Ставропольском крае. Базировались мы в Ставрополе, но отвечали за Северный Кавказ. Региональный штаб состоял из двух человек — меня, как главного технолога, и представителя Администрации президента. Больше я никогда не видел такого количества наличных денег. Мне реально приходил КАМаз реальных денег. Я жил в гостинице, и отдельная комната у меня была отведена под «сейф», где мы складывали деньги под потолок.(традиция не пропала, жива и поныне*) А перед дверью в нее сидели двое автоматчиков. Моей задачей была благотворительная раздача денег. Ко мне отовсюду приезжали бюджетники, которым я выделял эти деньги с просьбой голосовать за Бориса Николаевича Ельцина. Чаще всего просили не на ремонт, а на видео-приставки. Был, конечно, легкий организационный бардак. За два дня до конца кампании мне пришло два КАМаза с агитационными материалами. Их было нельзя расклеить за этот срок. Поэтому отгрузили мы их на ближайшей свалке за городом, где всё сожгли. Кампания 1996 года была очень нервная и энергичная. Поднятый рейтинг Ельцина — это, конечно, блестящая работа штаба, находившегося в «Президент-отеле». Но в целом ничего сверхвыдающегося не произошло. Лисовский — молодец, что организовал тур «Голосуй или проиграешь». Но вы помните, во что это всё потом вылилось? Шансов у Зюганова не было всё равно. Что бы мы ни вкладывали в нашу агитацию — коммунисты выборы не выиграли бы всё равно. Потому что система была заточена под то, чтобы коммунисты не могли вернуться. У меня есть клиент, который занимается банкротством банков. Он мне однажды сказал, что его работа и работа политтехнологов очень похожа. О банкротстве банка объявляют, когда переговоры о нем ведутся уже год-два. То же самое и в политических технологиях — их реальный результат достигается часто задолго до публичной кампании. Как отзыв лицензии у банка — это точка, так и выборы — такая же точка долгого предшествующего процесса. Например, выбор губернатора делается на приёме Путина, когда он просит того пойти на досрочное голосование. Дальше начинается работа технологов. Нас просят не напортачить, так как выбор уже сделан. Проигрыш кандидата власти — это дефект системы. Ну, или какой-нибудь звонок из Кремля, о которым мы не знаем, мешает. Первая моя кампания, которую я провел в качестве начальника, была, как я сказал, в Перми. Мне нужно было помочь избраться одному из кандидатов в Думу, которого хотел там видеть «Газпром». У этого кандидата было 30% узнаваемости. Он был директором большого предприятия, связанного с газовой отраслью. Нам нужно было довести его узнаваемость в регионе до 60%. Это позволяло говорить о том, что он не только хороший директор, но и хороший политик, который будет отстаивать интересы территории. Легко! Внесли несколько кодов, которых ждали люди, в агитационные материалы и заваливали ими по определенной технологии город. И люди начинали думать о нашем кандидате как нужно нам. Мы, например, придумали такой трюк: инициалы нашего кандидата составляли ВАШ. Эта хохмочка с легким запоминаем хорошо ложилась в агитацию. Мы, естественно, выиграли. Огромный был бюджет. Пригласили всех советских звезд от Пьехи до Кобзона, от «Дюны» до Алены Апиной. Хорошие были три месяца. Из «Имидж-контакта» я ушел в начале 2000-х годов. Мне хотелось самостоятельно развиваться. Пришлось поговорить с шефом. Ему было безусловно обидно. Какое-то время мы перестали общаться, но потом стали делиться клиентами и рынки друг другу перебрасывали, на Украину потом вместе съездили. Так что в целом всё сложилось неплохо. На выборах в Верховную Раду на Украине в 2002 году, и на президентских выборах в 2004 году российские политтехнологи сыграли стопроцентную роль. Там в то время рынка политических технологий почти не было. Мы там очень ценились, потому что были теми же советскими людьми, но с опытом кампаний 1990-х годов. Я, например, на парламентских выборах вёл «Партию зелёных Украины». Их до меня вели английские политтехнологи, которые им расписали идеальную стратегию. Но они их выгнали, потому что англичане не захотели с партией в одном офисе сидеть. В итоге нас взяли. Я, конечно, с них потребовал большую сумму из-за того, что пришлось работать в авральном режиме — 500 тысяч долларов, кажется. В 1990-е на рынке были «имена». Клиенты между собой общались так: «Тебя кто ведет?» — «Меня Ситников». — «О, а меня Минтусов». Ни Ситников, ни Минтусов ни одной кампании в жизни не провели, но зато создали большие фирмы по предоставлению подобных услуг. Поэтому покупали их «имена». А вот потом ценность «имен» пропала, потому что появилось много компаний — все научились политическим технологиям. И теперь заказчики друг другу задавали другой вопрос: «У тебя москвичи или местные?». Люди с деньгами брали «москвичей», а победнее — «местных». У «москвичей» было преимущество, что они чаще всего ни с кем не были связаны в регионах. В какой-то момент все-таки «местные» стали побеждать. Сейчас Володин считает, что федеральные кампании должны вести «москвичи», а в регионах работать «местные». Поэтому бывшие политтехнологи включаются в качестве чиновников в администрации — такие правила сейчас. Когда рынок стал сокращаться после 2004 года, стало меньше денег на единицу. Миллион стал даваться не одному человеку, а очень многим, а большая его часть оставалась у того, кто за его распределение отвечал. Поэтому политтехнологу было выгоднее идти во власть. Часть сделала именно так. Я, например, остаюсь в свободном плавании, хотя предложения пойти вице-губернатором куда-нибудь ко мне периодически поступают. Но я уверен, что после губернаторских выборов рынок не сократился, а просто деньги стали распределяться централизованнее. Мне не нравится работа в системе. Я человек активный, а таких она не любит. Она не любит «якающих» — в системе ты должен быть размазанным, безликим. Но я до сих пор рядом с системой, вижу и подчиняюсь иерархии, но я не в ней — это мое оптимальное состояние как профессионала. Мне интересно было работать и в 1990-е годы, и в 2000-е годы, и сейчас в 2010-е. В некотором роде сейчас возвращаются «имена», причём, старые — эти бренды до сих работают, производят впечатление на заказчиков. На одной богом забытой территории, где я вел «Единую Россию», до меня дошёл слух, что оппозиционных кандидатов ведет сам Минтусов. Мне удалось его обыграть. Но сам тренд показателен — «имена» работают. С точки зрения денег тяжелее, но сейчас вообще всем тяжело. Рынок политтехнологий полностью зависит от остальной экономики. Сейчас мир, Россия и политика находятся в фазе турбулентности. Слово «стратегия» нужно забыть, в такой ситуации важна «тактика». В политтехнологиях это означает работу с проектами, поэтому, конечно, соревновательность нужна. Но система настолько сейчас централизованна, что тяжело доказать, что нужно вкладывать большие средства в уровни власти ниже Путина. Например, в одной городской думе один мужик вложил 50 миллионов рублей, чтобы в нее попасть. В городскую думу! Мы, конечно, с моим кандидатом-единоросом его отодрали, но сам тренд показателен, люди готовы вкладываться в выборы, а власть пока к этому не готова. Пока же главное преимущество власти в таинственности и не публичности. Я работаю постоянно с нею, и понимаю, что туда попасть можно только благодаря доверию, а не конкуренции. На рынке политтехнологий много предложений, но правила задает власть. Их исполнение — это возможность участвовать в предварительных договоренностях. Приведу пример. Меня берут работать на одного губернатора. Но перед тем, как я вступаю в переговоры, совершается несколько звонков на самый верх, чтобы получить одобрение. Никого не интересует, что Маркелов 20 лет на рынке и имеет колоссальный опыт. Но только после этих согласований меня пускают к деньгам. Раньше я работал просто: «Ты от Ситникова — получай работу!» В 1990-е годы мприезжали к десяти утра на работу в офис на Бауманской, а перед ним уже стояли машины с деньгами и с просьбой быстрее высадиться в регионе. Теперь же нужно составлять сложный пазл, чтобы попасть в пространство власти. Мне нравится их собирать. Но, если решил, то у тебя всё в порядке — там старые добрые ценники. В Думу, например, можно избраться за миллион долларов. Работа политтехнолога безгранична. Эта деятельность не имеет границы, за горизонтом еще один горизонт. Горизонты продуцируешь ты сам. Постоянно изобретается новый инструментарий. Иногда можно сделать так, что ты вообще не будешь из офиса выезжать. Мне недавно пришел один заказ из региона на 10 миллионов рублей, нужно было придумать три текста. Сказали, что нужно приехать, но я отказался,потому что в Москве было много работы. Мне тогда оплату сократили до пяти миллионов. Ну, в итоге написали с коллегой три текста по полстраницы формата А4 и получили пять миллионов. Это просто пример той самой безграничности, которой обладает работа политтехнолога. В 1985 году я работал в Курганской областной больнице детским хирургом. Очень много оперировал. Приходил в больницу утром в понедельник, а в четверг уходил. Был очень жадный до хирургии.СНОБФарида Джафарова 17 января 2021Премьер-министр РФ Михаил Мишустин является хорошим чиновником, но он не захочет в будущем стать президентом России. Такое заявление сделал политолог Сергей Маркелов. «Мишустин даже во сне боится представить, что ему сделают предложение стать президентом. Мишустин — премьер технический и готов быть исполнителем до смерти — это потолок его жизни. Может ли он стать президентом? С точки зрения кадровой неожиданности, конечно, может, и более того, будет хорошим техническим президентом с рассчитанными инициативами, но создавать какие-то креативные вещи Мишустин не будет», — передает слова политолога «Реальное время». Однако, по словам Маркелова, характер главы кабмина может поменять новая должность, поэтому если он станет президентом, то будет реализовывать важные идеи."Ъ"Заместитель председателя Совета безопасности России Дмитрий Медведев раскритиковал блокировку президента США Дональда Трампа в соцсетях. По его словам, в этом есть признаки «цифрового тоталитаризма». «Возникает вопрос, кто эти высшие судьи, решившие, что могут по своей воле, по одним только им ведомым правилам, а по сути — из-за своих политических пристрастий лишить возможности президента страны общаться с многомиллионной аудиторией?» — написал господин Медведев в статье, опубликованной на сайте ТАСС. «Получается так, что несколько технологических корпораций, расположенных в Калифорнии, почувствовав вкус к власти, позволили себе свободно манипулировать новостями и фактами исходя из своих политических предпочтений. Что это, как не оголтелая цензура?.. И что это, если не призрак цифрового тоталитаризма, который постепенно заполняет собой общество»,— отметил Дмитрий Медведев.Коган Евгений · Медведев назвал блокировку аккаунтов Трампа цифровым тоталитаризмом.Дмитрий Анатольевич! Дорогой! Хоть кто-то из приличных людей выступил против цифрового тоталитаризма!Может, санкции введем супротив окоянных цифровых тоталитаристов? Например, перестанем их айфоны покупать!?Или еще более сурово: за нарушение основ демократии предлагаю заблокировать рублевые счета Цукерберга, Джека Дорси и прочих пособников цифрового тоталитаризма. Кстати, еще можно им запретить въезд в истинно демократические страны. Почему нет? Договоримся с Александром Григорьевичем, Кимом Кимычем, и другими борцами за демократию и прогресс, и кааак объявим этих упырей и их пособников персонами нон-грата! Очень приятно осознавать, что среди нас есть такие люди, как дорогой Дмитрий Анатольевич. Которые, как Данко, готовы ради цифровой свободы вырвать себе сердце и повести нас за собой из царства тьмы в светлое будущее цифровой демократии. Все, не могу больше писать. Слезы умиления душат. Благодать-то какая! @bitkogan