Кому в Москве установлено больше всего памятников.Сергей Хестанов, советник по макроэкономике генерального директора компании «Открытие-брокер», экономистВ марте 2020 года российская экономика одновременно попала под удар трех негативных факторов: циклического кризиса, пандемии коронавируса и ценовой войны на нефтяном рынке. Каждый из этих факторов вполне тянет по своему масштабу на роль причины полномасштабного экономического кризиса. Их сочетание этот кризис многократно усилит. Из всех экономических циклов (а они существуют самых разных временных масштабов!) самый практический значимый – среднесрочный, он же цикл Жюгляра. Длится он обычно 7-12 лет, и ныне живущие россияне экономически активного возраста помнят 2 – 3 таких цикла: 1986-87 годы, 1997-98 годы и 2008 год. Экономический кризис в России в 2015 году из этого ряда выпадает (привет нам от геополитики!), так как он не носил мирового характера – в США, ЕС, Китае и Индии в тот момент никакого кризиса не было, а был вполне нормальный экономический рост. Легко догадаться, что ряд 1986 – 1998 – 2008 дает нам следующий кризис примерно в 2019-2021 годы. Просто по календарю пора! Неудивительно, что еще с 2018 года многие экономисты стали активно обсуждать тему грядущего кризиса. Однако, помимо причин (ранее накопленные проблемы и и противоречия, которые требуют разрешения), любой кризис требует и наличия некого спускового крючка – сильного отрицательного события, которое и запустит процесс развития кризиса. В 2008 году роль таких спусковых крючков сыграли кризис американской субстандартной ипотеки и крах инвестбанка Lehman Brothers. В 2020 году – пандемия коронавируса. Сама по себе пандемия коронавируса не имела больших экономических последствий: уровень смертности (ориентируясь на китайские данные, где эпидемия уже закончилась – 0,02 ppm, при этом смертность в результате ДТП – 0,124 ppm). Автомобиль более чем в 50 раз (!!) опаснее коронавируса. Тем не менее – карантинные меры уже дорого обошлись мировой экономике, а эффекты от паники потребителей пока не поддаются оценке. Таким образом, пандемия коронавируса сыграла роль идеального спускового крючка для запуска мирового экономического кризиса. Для России и россиян еще одним очень важным фактором, который сильно усугубил развитие кризиса, стала ценовая война на нефтяном рынке. Решение выйти из сделки ОПЕК+ вызвало вполне ожидаемое раздражение Саудовской Аравии, которая не только объявила о росте продаж своей нефти, но и начала предлагать специальные скидки покупателям российской нефти. (здесь уместно добавить, что, по словам В.Соловья, саудиты прознали роль России по компрометации принца Салмана в событиях недавнего прошлого) Истинный масштаб убытков от разрыва сделки ОПЕК+ станет понятен через 1-2 квартала (срок от сделки до поставки нефти обычно около 3 месяцев), но уже ясно, что потери будут существенными. Цена упала примерно в два раза, потери объемов экспорта российской нефти еще не ясны. Разрыв сделки ОПЕК+ тем более удивителен, что резервы увеличения поставки российской нефти очень малы: 0,2-0,3 млн баррелей в сутки. При этом цифра 0,3 млн баррелей в сутки рассматривается как крайне оптимистическая. Цены упали в два раза. Точных данных об условиях продления сделки ОПЕК+ нет, но, по оценкам экспертов, от России потребовали сокращения добычи на 0,3 млн баррелей в сутки. На фоне российского экспорта в 5,7 млн баррелей в сутки, не считая нефтепродуктов, квота сокращения добычи не выглядела чрезмерной. Однако сделка была отвергнута, что и стало поводом для жесткой ценовой войны.Ну и самое главное, что нет понимания, каким будет этот кризис, потому что кризисы бывают тоже двух видов. Бывают кризисы циклические, как в 2008 году, резко упали, но так же резко восстановились, следующий год после кризиса у нас 100%-й рост по многим параметрам. Да, было тяжело, но недолго, то есть это длилось недолго. А вот второй тип кризисов – это структурный или трансформационный кризис, последний в нашей стране был достаточно давно, кто помоложе, может быть, и не помнит, а я помню хорошо, 1986 год. Вот по сути обрушение нефтяной цены 1986 года привело к такому падению уровня жизни, который был скомпенсирован, то есть мы вышли примерно на уровень жизни 1986 года для среднего гражданина, где-то в начале 2000-х гг. То есть это временной диапазон примерно 15 лет.Ольга Арсланова: А вот, знаете, про авось у меня очень короткий вопрос. А на что надеялись, когда проваливали сделку с ОПЕК, например? Неужели эта ситуация не была предсказуемой и прогнозируемой? Сергей Хестанов: Была абсолютно предсказуемой. Более того, есть и исторический пример. Ведь сейчас уже просто мало кто помнит те времена, но в начале 1980-х гг. ОПЕК точно так же пытались поддержать цены на нефть, сокращали добычу, причем наибольшее сокращение точно так же, как и сейчас, проводила именно Саудовская Аравия. СССР не только не участвовал в этой сделке, но даже и нарочно наращивал добычу, потому что пик добычи СССР, исторический рекорд – это 1987 год, в 1987 году СССР добыл столько нефти, что мы превзошли вот этот рекорд СССР уже в настоящее время буквально пару лет назад, а все это время у нас добыча снижалась, пик падения был в начале 2000-х гг., потом, соответственно, вырос...Опять-таки вот то, что сейчас скажу, это неофициальные данные, а то, что вот консенсус экспертов, но мне удалось поговорить с несколькими людьми из отрасли, поэтому я в этом консенсусе уверен на 99% и много девяток после запятой.Хотя официально цифры, которые я сейчас озвучу, не публиковались в качестве протоколов. Дело в том, что ОПЕК снижал добычу и хотел сейчас в очередной раз снизить ради поддержания цены. Россия, на словах присоединившись к соглашению, реального снижения не проводила. Вот если вы посмотрите на график добычи нефти в России, то, в общем-то, там рост, то есть на словах мы 3 года проявляли солидарность, но есть такое выражение даже официальное «словесные интервенции», то есть когда на словах говорят что-то хорошее, а реально ничего не делают.Это абсолютно открытые данные, поскольку это многократно, легко проверяется по многочисленным источникам. Сейчас нас попросили снизить на 0,3 миллиона баррелей в сутки. Чтобы вы цифры понимали, мы экспортируем где-то грубо 5,7 миллионов баррелей в сутки нефти, еще около 3 нефтепродукты. На этом фоне снижение на 0,3 смотрится как весьма небольшое, очень умеренное. Самое веселое, что технической возможности увеличить добычу у нас почти нет: ну 0,2, ну 0,3, вот те же 0,3 миллиона баррелей в сутки мы можем увеличить добычу, саудиты могут увеличить значительно, причем 0,3 – это уже такая, знаете, завышенная оценка, если очень-очень напрячься. Спрашивается вопрос: имея вот те цифры, которые я озвучил, 5,7 сырая нефть, около 3 нефтепродукты, пойти на снижение на 0,3 ради сохранения цены – это разумно или не очень? Цена упала в 2 раза и имеет потенциал дальнейшего падения.Я не зря провел параллели с 1980-ми гг., когда после многих лет сокращение со стороны саудитов добычи, а СССР, наоборот, наращивал, у них лопнуло терпение, это было 8 сентября 1985 года. Шейх Ямани, это человек, который создал ОПЕК и 24 года был министром нефти Саудовской Аравии, в такой, знаете, смешной арабской одежде вышел к журналистам и сказал: «А теперь мы будем бороться за место на рынке», – и примерно 3–3,5 миллиона баррелей в сутки добычу добавил. Цена рухнула в 4 раза, дальше у СССР была агония, это кончилось крахом СССР. ОЦЕНИВАЕМ ШАНСЫ НА ПОБЕДУ И ДЕЛАЕМ СТАВКИСергей Хестанов: Резервы у нас почти одинаковые, свыше 500 миллиардов и там, и там. Население у саудитов почти в 7 раз меньше, внешний долг у них почти в 15 раз меньше, чем у нас. При таком раскладе, резервы одинаковые, населения меньше и транспортная логистика у них очень дешевая, да. Саудиты могут себе позволить просто за счет резервов...Даже ноль выставить. И в таких условиях они около 40 лет могут прожить. Нам резервов хватит ну 2, ну 3 года уже вот прямо затягивая пояса.Алексей Рощин (директор Центра социологии и социальной психологии):Да, я думаю, что действительно ведь проблема в том, что... Та же самая вот эта коронавирусная инфекция как бы с такой глумливой улыбкой только усугубляет все проблемы социально-психологические, которые уже существовали у нас в обществе, я сказал, проблемы цивилизационного характера. Ведь смотрите, какие у нас как бы основные проблемы называли нам социальные психологи? То, что люди у нас сейчас слишком разобщены, что слишком высока автономность и очень мало солидарности, очень плохо люди между собой решают свои проблемы сообща, раньше это было гораздо проще. Теперь мы получаем, что коронавирус нам говорит, что и правильно вы делаете, потому что любой ваш сосед – это ваш потенциальный враг, он может вас заразить, даже близкий человек, то есть усиливается разобщенность. Еще говорили о том, что люди мало встречаются, что мало контактов, люди замыкаются в своих, так сказать, жилищах и в них страдают от одиночества, вот это одиночество в мегаполисе – это огромная проблема, которую решают все. Мне кажется, что на самом деле ситуация скорее взорвется.ОТР